– Соль, а ведь у тебя есть магия в руках! Давай какой-нибудь маячок отправим?

– Пыталась уже – магию блокируют.

– Так давай я отключу блок! Мне же это под силу.

– Попробуй.

Аня мысленно приказала в срочном порядке отключить все возможные магические штучки и воздействия в радиусе километра.

Громко заржали кони, и карета резко остановилась, накренившись на бок. Девушки упали на пол, с улицы донеслись мужские голоса.

– О чем они говорят? – прошептала Аня.

– Я не знаю, мне неизвестен этот язык, – также шепотом ответила Сольвейг.

Голоса приближались, один из них раздавался ближе всех – похоже, возницы.

– Аня, по-моему, на лошадях было заклятие, пополняющее их энергетический запас. Обычные кони не выдержали бы такой скачки.

– Я что, лошадей убила?

– Нет, они бы и так не выжили.

Карета качнулась, но прямо не встала. Мужские голоса начали о чем-то спорить.

– Соль, отправляй маячок.

– Хорошо.

Кузины продолжали говорить шепотом.

Снаружи засуетились, обмен любезностями продолжился на крайне повышенных тонах.

– Аня, они обнаружили мой конструкт. – Сольвейг с ужасом в глазах повернулась к кузине.

В тот же миг из тумана на грубую решетку рывком кинулась тень. Сольвейг завизжала от испуга.

– Магичка! Убью, если увижу еще хоть одно заклятие! – сказало марево прокуренным голосом и оттолкнулось от стенки экипажа.

Девушки сидели на полу, прижавшись друг к другу. От холода спасали лишь адреналин да многослойные юбки, руки и плечи мерзли под тонким слоем кружев, шерстяная накидка свалилась на пол.

– Аня, что они будут делать?

Брюнетка пожала плечами: лошади больше не повезут карету, а доехать куда-то все же необходимо. Их либо пересадят на чужих коней, либо…

Додумать Аня не успела: суматоха и крики снаружи, выравнивание наклона кареты, кряхтение и ругательства на разных языках – все свидетельствовало о том, что «коней на переправе меняют».

Две тени вскочили на подножки экипажа с двух сторон кибитки, ухватились за решетки. Карета тронулась. Ане удалось разглядеть «провожатых»: накинутые на головы капюшоны, закрытые до глаз черными повязками лица, руки в кожаных перчатках и злое сопение из-под масок.

– Соль, у меня есть для тебя утешительная новость, – увидев немой вопрос в глазах блондинки, Аня продолжила: – Нас не собираются убивать.

– Почему?

– Потому что они не показывают своих лиц.

Вопрос во взгляде не исчез. Пришлось пояснять:

– Они не открывают лиц, а это значит, что, если они нас отпустят, мы не сможем узнать и рассказать, кто они, как выглядят. Даже если у вас принято сканирование головного мозга, их образы останутся в нашей памяти размытыми силуэтами в капюшонах.

Сольвейг наконец понимающе кивнула.

Туман за окном начал рассеиваться, было слышно пение птиц, небо значительно посветлело. Однако широкие полы темных плащей не позволяли разглядеть местность. Экипаж стал замедлять свой бег. Девушки испуганно переглянулись.

– Приехали? – одними губами спросила Сольвейг.

– Не думаю, – покачала головой Аня.

Слишком малое расстояние покрыли воры от места похищения. Что теперь? Откроют порт для прыжка? Но они не в курсе Аниного особенно теплого отношения к портам.

Карета совсем остановилась, однако две настырные тени не спешили покидать свой пост, закрывая обзор. Непонятная заминка насторожила Земную, тем не менее новых предположений не возникло: никаких разговоров снаружи не слышалось, лишь громкое ржание утомленных коней.

Внезапно два темных стража спрыгнули с подножек, позволив утренним лучам ослепить пленниц. Аня зажмурилась, попыталась открыть глаза, чтобы рассмотреть местность, но кроме разноцветных кругов, ничего не увидела. Подалась к окну и снова отпрянула от резкого металлического звука: нечто тяжелое и звонкое стукнулось о прутья решетки. Девушка присмотрелась – крюки. Зачем?

Ответом на глупый вопрос стал треск ломающегося дерева – крюки дернули решетку, с корнем вырвав большую часть стенки экипажа. Сольвейг закричала, а у Ани перехватило дыхание. Грубые руки в черных кожаных перчатках выхватили девушек одну за другой из маленькой кибитки, вытряхнули, как мешки, на холодную и влажную землю. Сольвейг разревелась, у Ани подкатил ком к горлу, но она сдержалась. Слезами горю не поможешь!

Рыдающую Сольвейг и взбешенную Аню грубо подняли на ноги, всучили каждой по кружке и налили чего-то горячего, пряного, исходящего паром. Аня, не задумываясь, хлебнула: если бы хотели отравить – не похищали бы, а горячее нечто сейчас в самый раз. Сольвейг все еще рыдала, держа кружку дрожащими руками. Аня подошла к блондинке и заставила выпить глоток. Следующий глоток Сольвейг, хлюпая носом, уже сделала сама.

Земная допила свой напиток, обжигая язык, и протянула посуду одному из неизвестных в черном. Лиц похитителей видно не было, однако Аня кожей чувствовала на себе холодные, расчетливые взгляды. В голове замутилось, веки стали наливаться влагой и тяжелеть, ноги медленно деревенели. Еще какое-то время остававшаяся в сознании Анна глянула на Сольвейг – девушка лежала на руках одного из воров.

«Неужели нас продадут в рабство?» – мелькнула шальная мысль у гостьи из будущего и унеслась в быстром потоке уплывающего в никуда сознания.

Аня пребывала в идеальном мире спокойствия и безделья: розовые облака на нежно-голубом небе, неоновые вывески с логотипами «Мартини», вращающиеся колеса рулеток, стук шарика по деревянным перегородкам ячеек напротив красно-черных цифр. Выпадает «зеро», мячик останавливается, но противный звук все продолжается и продолжается, прыгает с уменьшающейся амплитудой и снова возвращается, чтобы сильней и больней уколоть иголкой виски.

Наконец Ане удалось вернуться в реальный мир. Пересохшее горло требовало влаги, затекшие мышцы сводило судорогой, даже движение глаз под закрытыми веками вызывало головную боль.

Решившись открыть глаза, Земная с трудом приподняла ресницы: сквозь узкую щелочку увидела пляшущие тени – где-то за головой лежащей на чем-то твердом девушки должен был располагаться источник света, то ли свеча, то ли факел. Сумрак скользил по большой деревянной двери, окованной стальными пластинами, смотровое окошко закрылось. Вокруг двери – каменная кладка холодного серого цвета. Во рту собралась слюна, Ане даже удалось сглотнуть, но боль в горле от этого только усилилась. Странный звук, так похожий на цоканье игрального шарика, издавало нечто в темном углу камеры, куда не доставал свет огня.

Постепенно открывая шире глаза, Аня обозревала все большее пространство, но это «большее» пугало Земную, заставляло подсознание выдавать страшные картинки из фильмов ужасов.