по лицу, прежде чем смогу получить нужные сведения.

Чудо-озеро, появившееся на следующий день после Великого Падения, когда самое высокое здание в Шраме исчезло во вспышке голубого света, – это яд. Одно прикосновение к ряби на воде – и любой глупец, который решит попытаться, будет тут же уничтожен. Я знаю только одно исключение: Урсулу в форме осьминога, которая была в озере, когда мы с Джеймсом нашли её через несколько дней после исчезновения. Она плавала в воде так, словно та была идеальной температуры и дарила настоящее наслаждение. Я хотела узнать, как Урсула это сделала, но так и не узнала. Позже, когда она стала гигантской и возвышалась над городом в ночь битвы, она тоже появилась из озера.

Теперь у меня есть объяснение, не так ли?

Магия.

Становишься кем-то большим, чем ты был раньше.

Если Урсула сама была ядом, она не могла от него пострадать.

Сейчас Чудо-озеро диаметром в полквартала сияет, как гигантская монета в пятне полуденного света. Если бы вокруг озера не было знаков, требующих не прикасаться к воде, и ограждений по периметру, вы бы никогда не догадались, что это настолько опасное место. Вам бы захотелось поплавать, покататься на лодке, окунуть ноги в воду.

– Харт, – зовёт Лукас. На нём джинсы, кроссовки и свободная белая толстовка, и он улыбается, пока подходит.

Серьёзно?

Я начинаю злиться от одного звука его голоса, но напоминаю себе, что придётся быть вежливой, чтобы получить желаемое.

Но не слишком вежливой.

– Что с тобой случилось? – спрашивает Лукас. – Ты выглядишь так, будто с барсуком подралась.

– Спасибо за комплимент. – Чёрные джинсы, чёрная футболка. Вот как я одета. Я не знаю, чего он от меня хочет.

– Просто хочу убедиться, что с тобой всё в порядке.

– Ты так сильно беспокоишься?

– Я... Послушай...

– Нет. – Я поднимаю руки и машу ими перед его лицом. – Я не хочу с тобой разговаривать. Ты готов отвести меня в лабораторию или нет?

– Хорошо, ладно, – уныло говорит Лукас. – Я просто собирался сказать, что мне жаль.

Моя кровь закипает.

– Знаю, – говорю я. – Но я не хочу слышать твои извинения. Если тебе жаль, помоги мне. Вот и всё.

Лукас кивает, его щёки розовеют. Очень жаль, что он такой придурок. В другой жизни он мог бы быть очаровательным мальчиком со своими каштановыми волосами с лёгкими волнами, щеками, похожими на яблочный пирог, и дурацкими длинными ресницами. Но нет. Всё портит то, что он придурок.

– У меня есть ключ-карта от лаборатории, – говорит Лукас.

– Конечно, есть. Ты буквально похищал людей и держал их там. Не думаю, что тебе приходилось туда вламываться.

– Да, – говорит Лукас.

– Я позвонила тебе не потому, что хотела поболтать.

– Хорошо, я понял, – бормочет он. – Конечно, нет.

Мы едем к тому недостроенному зданию, в котором была расположена лаборатория. Он сканирует карточку, и дверь в вестибюль открывается. Лукас жестом приглашает меня войти.

– Какой джентльмен.

Мой голос дрожит, выдавая то, что я пытаюсь скрыть: учащающийся пульс, страх перед возвращением сюда. Это место мне знакомо, и я чувствую запах антисептика, который похож скорее на отсутствие запаха, на попытку скрыть болезнь.

Парень за стойкой регистрации кивает Лукасу, и мы молча направляемся к лифту. Наше дыхание кажется слишком громким, когда лифт устремляется вверх.

– Отец убьёт меня, если узнает, что я привёл тебя сюда, – говорит Лукас, когда двери открываются. – Это предательство на миллиард долларов.

– О боже, мне так жаль причинять тебе неудобства, Лукас, – тяну я.

Он сканирует карточку у двери в лабораторию и искоса смотрит на меня.

– Ты уверена, что хочешь войти?

– Уверена, – говорю я. – Просто сделай это.

Лукас нажимает зелёную кнопку, и дверь открывается.

За ней оказываются ещё две двери. Одна ведёт в задний коридор, откуда можно попасть в клетки. Я опускаю взгляд и вижу подносы, тележки и маленькую кухню – всё отлично оборудовано. Это закулисье лаборатории. Другая дверь ведёт в коридор, где мы были в ночь битвы.

Стёкла клеток. С моей позиции я не могу видеть их все, но я знаю, что их пять, и что если их не переделали, в одной будет находиться резервуар с водой для Урсулы, а следом будет та, где держали меня.

Моё тело всё помнит.

«Сломай ему шею, – говорит Красная Королева. – Оторви ему голову. Положи её здесь, чтобы его папочка нашёл. Оставь ему сообщение».

Я обхватываю себя руками.

Лукас включает свет.

– Великий призрак! – восклицает он.

В лаборатории полный бардак. По полу разбросаны пустые контейнеры и документы, в центре управления открыты ящики. Все шкафы разломаны на части. Кто-то здесь бушевал.

Мы идём дальше.

Клетки разрушены: кровати разодраны в клочья, подушки распороты, а перья разбросаны по полу.

– Стул, – говорю я.

Кандалы и наручники, прикреплённые к кожаным ремням. Кресло для пыток и экспериментов. Кандалы лежат на полу, металлические наручники расплющены, а сам стул разбит вдребезги.

Лукас даже смотреть на это не может. Он вообще никуда не может смотреть.

– Где вы хранили неправильную магию?

– Вот как ты её называешь?

– А как ещё?

– Мой отец называл её Эликсиром.

– Похоже на эвфемизм.

– Здесь. Копы оставили образцы в каком-то из сейфов. Они не хотели забирать их в хранилище улик, пока не выяснят, что это такое. Они думали, что Эликсир может быть нестабильным, и, поскольку тут есть лабораторные условия и место более-менее безопасно, лучше на время оставить образцы здесь.

Лукас снова сканирует карту, и мы заходим в коридор за клетками.

На стене оказывается длинная полоса, зазубренная, глубокая, покрытая трещинами. Она тянется до самого холодильника.

– Какого чёрта? – говорит Лукас, выглядя встревоженным. Но я не боюсь. Здесь был Джеймс.

Я почти вижу, как он разрывает документы, вскрывает подушки, мстит этому месту. Если кто-то и мог выпрыгнуть на нас, Джеймс уже с ним разобрался.

Лукас достаёт связку ключей.

– Прежде чем я его открою, скажи, что ты собираешься делать.

– Нет. Я не обязана тебе ничего объяснять.

– Тогда извини, – говорит Лукас. – Ты не можешь вечно мной помыкать. В какой-то момент тебе придётся...

– Я надеюсь найти противоядие, – признаюсь я.

Лукас скептически смотрит на меня.

– Ты? Ты учёный?

– Я