Встреча проходила в кафе на территории туристической базы, расположенной в излучине Москвы-реки. Я ожидал увидеть скопище элитных автомобилей и толпу вооружённых мордоворотов, но Евгений явился вдвоём с новым камердинером — высоким, плечистым и в чёрной кожанке, даже немного похожий по прикиду на Сида.

— Я не стану говорить, пока не расскажешь, кто такие «Единороги» и почему они пытались убить меня, — начал я, хлопнувшись на сиденье напротив Евгения.

Глава 24

Кафе стояло пустым — судя по всему, Евгений позаботился, чтобы других отдыхающих в нём не было. Осип с Сидом встали у входа и принялись о чём-то беседовать с охранником Евгения.

Мой собеседник же небрежным жестом попросил уйти подбежавшую к нам официантку и прокашлялся:

— Мог бы для начала спросить, как твоя нога. Нога отлично. А «Единороги»… Ты же знаешь, я в завязке. Теперь на совсем других месье работаю. О чем и хочу поговорить…

— Я еще раз повторю, Евгений. Мне будет интересно услышать твое предложение, если ты поделишься этой информацией. А она у тебя есть. Зачем, кто, почему, зачем была нужна девочка и так далее.

Евгений поморщился, выпил пива, стоящего на столе.

— На абиссов работали они. У них же свой клан. Им твоя девка нужна была, чтобы что-то там найти с её помощью.

— А сейчас почему не ищут?

— Так она же у Груманта? Не?

Евгений прищурился. Я помнил, что по легенде Ануку полярники-социалисты украли во время пути из Кристаллогорска в Архангельск. Однако строгановские знали еë истинное местоположение, а значит, могли знать и другие. Давыдов тоже упоминал что-то об абиссинцах, и тут я тоже понял, что речь не о любителях соответствующего жанра музыки, а о совсем другом. Понимая, что задаю глупый вопрос и перевожу тему не вполне ювелирно, я всё-таки спросил:

— Абиссы — это, конечно, не музыканты?

— Конечно.

— Абиссинская школа познания?

— Не слышал о такой. Короче, после распада этого… Австро-Венгерского союза Абиссиния же осталась социалистической. Ну и там в принципе гонения на сенсов были. При этом какие-то древние знатные рода… как они там у эфиопов?

— Нэгусы, — предположил я, вспомнив что-то то ли из прошлой жизни, то ли из местных энциклопедий.

— Во, нэгусы у них были сплошняком сенсы, ну такие, слабенькие. И они собрались в какую-то тусовку, ну, типа наших дворянских домов, только тайную. Ну, и позвали поляков с румынами, которые у нас персоны нон-грата. А потом постепенно там всё к рукам и прибрали, в итоге, говорят, во всей Африке правят, и в половине социалистических стран.

— Настоящих социалистических? Или в кавычках?

— Ну так… А, ты же двоечник по истории был. Не в кавычках — только Монголия, ну и Боливия, может.

— А Швабия?

— Ага, сейчас! — усмехнулся Евгений. — В общем, мы тут не за историю пришли тереть, так? Я тебе сказал, что знаю, тебе это хватило?

Я прикинул — и согласился. Всё сходится. Я понимал, что помимо углов треугольника в странах-аутсайдерах вполне могут существовать некоторые мелкие кланы. К тому же местный «социалистический лагерь» хоть и был частично в союзниках с Прогрессивным Союзом — часто был неоднороден и подпадал под влияние противников Общества.

В этом случае вполне объяснимо, что они могут открывать охоту за супер-мощными крепостными, чтобы использовать их для поиска месторождений силы.

Что ж, с момента нашего знакомства с «Единорогами» расклад сил весьма изменился. Теперь хозяином этого туловища был не одинокий синеволосый анимэшник, а постоянный член тайного общества с неплохой должностью в государственном управлении.

А ещё этот хозяин был Секатором миров.

— Предположим, пока хватит. Что ты предлагаешь?

— Давай не сразу! Закажи порубать что-нибудь, здесь неплохие хачапури, — он хлопнул меню перед моим носом. — Ну и расскажи хоть, как жизнь? Как у тебя там в Курьерке твоей? Видел по новостям, прославился тут.

— К чёрту славу, я здесь не для этого. Рассказывай.

Он отхлебнул пива.

— А для чего? Чтобы уничтожить мир? Я до сих пор вспоминаю то, что ты сказал тогда на пирсе, когда я валялся с простреленной ногой. Ты был чертовски-убедителен. Ну и ты реально изменился с тех пор, как уволился. Ещё вспоминаю, как ты послал ректора со сцены. Выглядело эффектно, да.

— Спасибо, — усмехнулся я. — Но даже не надейся, я никогда полностью не прощаю тех, кто стрелял меня и угрожал мне.

— Ты убил моего камердинера. Он был хорошим человеком. И я смог тебя простить. И даже не сдал властям.

— Его убил не я, — я поднялся с твёрдым намерением идти к выходу. — Если у тебя нет ко мне деловых предложений — я не хочу трепаться, я пошёл.

— Ладно, ладно. Уговорил. В общем, сейчас я работаю на других ребят. И у них есть к тебе предложение.

После многозначительной паузы всё же вернулся за стол.

На самом деле, я ещё в самом разговоре понял, что доверять ему можно — помогла известная мне наука о мимических микродвижениях. Ещё заранее, по дороге, я вспомнил о том, кто его дядя и каким боком он может вылезти в высший свет, я уже примерно предполагал, на кого он может работать.

Как и предполагал, зачем я ему могу быть нужен.

— На Лаптевых? — предположил я. — Я курьер, логично, что речь о контрабанде?

Отрицать он не стал, криво улыбнулся.

— Раз ты приехал ко мне — тебе нужны деньги?

— Смотря какие деньги. Наркотики, разного рода дрянь, так?

— Ну, зачем же. Вспомни, где мы учились?

Учились? Только сейчас до меня допёрло — столько времени пропускать Москву и разные увеселительные заведения может только отчисленный — либо окончательно забивший на учёбу парень.

И вот именно тут-то всё и сложилось. Евгению было поручено важное задание, которое он не смог выполнить. Он вернулся после перестрелки со мной раненый, следовательно, получил по башке от того, кто в иерархии стаи молодых придурков всё ещё занимал минимально-возможную позицию. Всё говорило о том, что он заискивает, что я интересен ему куда больше, чем он мне.

— Так ты теперь изгой… даже больше, чем я.

Евгений поджал губы. Сколько ненависти, злобы было в этом выражении — столько же и бессилия. Искать помощи у бывшего соперника и врага может быть унизительным, и это, признаться, доставило мне немного садистического удовольствия.

— Не зли меня, Эльдар. Я тебя по-хорошему позвал.

— Хочешь сказать, что-то на счёт камнерезного?

— Именно! Меня будут хорошо шмонать. А ты же часто мотаешься по разного рода странам и общаешься с богатыми ребятами. Шпинель. Перламутровый гранат. Лунный камень высшей пробы. Лучше всего — африканские, танганьикские, или ланкийские. Ты же помнишь, что они нужны для дисколётной авионики?

— Допустим, — сказал я, хотя уже ничего не помнил — память моего реципиента про такие детали уже давно молчала.

— У Лаптевых авиационные заводы, и очень жёсткая конкуренция с Демидовыми за госзаказ. А половина поставок идёт официалом, через московских и уральских перекупщиков, через торги, там вечный дефицит, от этого сбой поставок и так далее. Нужны килограммы, понимаешь? А цена будет от двухсот рублей за карат до двух тысяч. Правда, нужно будет с экспертизой. В зависимости от качества. Есть какие-то зацепки?

Предложение звучало как что-то допустимое и даже интересное. И, более того, вполне выполнимое.

— Пока не обещаю. Вернёмся к разговору через пару недель.

Я снова встал из-за стола, а Евгений плюнул на ладонь и протянул руку. Этот жест был здесь куда распространённее, чем в соседних мирах и не считался чем-то показушным, но отвечать на него я не стал.

— Отвечу на рукопожатие, когда пойму, насколько мне выгодно, и доступно ли мне.

По дороге обратно мы обсудили разговор с Сидом и Осипом.

Сид был явно недоволен:

— Получается, ты будешь с этим мудаком работать? После того, что он сделал?

— Он уже не опасен. И я ему нужен куда больше, чем он мне. Скажем так — я подумаю, как его обуть. Как вытащить из него максимум пользы.

— Да что ты боишься! У твоего барина серьёзные покровители теперь. Так ведь, Эль-Матвеич?

— Серьёзные, — вздохнул я и уставился в окно.

По дороге позвонила Самира и позвала посидеть в кафе, которое располагалось рядом с её домом, во Внуково. Голос был какой-то непривычный, и только когда я попросил Осипа высадить по пути и зашёл в зал — понял, почему.

Она сидела за столиком вместе с Аллой и выпивала уже второй коктейль на пару.

— Алкоголички, — выдохнул я. — Завтра на работу же!

— А мы потом тебя к-кровь попросим почистить, — сказала Алла. — Чтобы спирт вывел. Ты же почистишь?

— И не стыдно тебе? — вздохнул я. —