Фадеев остановился:

– Чего делал с ним?

– Я его задеплоил[7] в тест, он мертво встрял на седьмой строке. Но там твои программные наработки, я без тебя, боюсь, не расщелкаю.

– Это хреново, это все заново перетрясать придется, – Глеб нахмурился, соображая. – Сейчас буду.

Он с сожалением посмотрел на лестницу, ведущую на второй этаж, подхватил бутерброды и направился к машине.

Сев в машину, Фадеев поморщился: в салоне стоял неприятный алкогольный запах, будто он банду прокуренных мужиков возил, а не подвыпившую девушку. Чертыхнувшись, открыл окна, надеясь, что так тяжелый запах быстрее выветрится, и включил музыку.

Начинался дождь. Вначале мелкий и прилипчивый, он залетал в салон, оседал мокрой пылью на руках, впитывался в ткань футболки и джинсов. Когда усилился до назойливо-крупных капель, Глеб закрыл окно.

Разгорающиеся огни иллюминации отражались в мокром асфальте, рассыпались на гладких боках автомобилей, подмигивали, приглашая к приключению. Мысли мужчины вновь и вновь возвращались к тонкому профилю в полумраке, изящному изгибу плеч.

– Да-а, – протянул задумчиво, – все-таки втрескался ты, Глеб Иванович.

Он моргнул габаритами выставленному Анатолием посту, свернул направо, в сторону развязки, и, выехав на московскую трассу, прибавил скорости: хотелось быстрее разобраться с багом. Под сердцем копошилась тревога: ставки повышались каждый час, время поджимало. Если завтра они не закончат работу и не сообщат заказчику о готовности проекта, то придется уходить в длительную глухую оборону. А там может по-всякому сложиться. Там можно и проморгать.

Он вздохнул. Перестроился в средний ряд, объезжая аварию.

В зеркало заднего вида мигнул сине-красный маячок и коротко гаркнула полицейская сирена, приказав прижаться к обочине.

Фадеев взглянул на часы, тихо матюгнулся, и остановил автомобиль. Приоткрыл окно.

– Старший лейтенант Гаврилов, – полицейский подошел вразвалочку, представился. – Нарушаем?

Фадеев усмехнулся:

– Да прям, ничего нарушаем.

– Ну как же. Во-он там знак, ограничивающий скорость.

– Да не было там никакого знака, – отозвался без уверенности.

Инспектор усмехнулся:

– Ну-ну, так уж и нет. Документики предъявите.

Фадеев полез в бардачок, достал файл.

Старший лейтенант Гаврилов поманил его за собой:

– Пройдемте в машину, чего под дождем мокнуть, верно я говорю? – простодушно протянул и отступил на шаг назад.

Глеб вздохнул, распахнул дверь.

– У-у, да вы, товарищ водитель, нализавшись? Не хорошо, – голос инспектора стал ледяным.

Фадеев опешил. Даже оглянулся – не сказал ли это Гаврилов кому-то еще. Но нет – инспектор буравил взглядом именно его переносицу.

– Да нет, – улыбнулся растерянно, – вам показалось, это я девушку нетрезвую домой подвозил…

– Ну да, девушка нетрезвая, а вы, значит, как стеклышко? Пройдемте, протокол составим. И за превышение скорости, и за отстранение от управления транспортным средством.

– Да не пил я.

К инспектору подтянулся второй, лениво поинтересовался:

– Что?

Старший лейтенант отмахнулся:

– Да пьяный…

Подошедший инспектор включил видеокамеру.

Фадеев развел руки, стараясь не нервничать:

– Да не пьяный я, мужики, вы чего? На меня посмотрите!

– А мы и смотрим, мы смотрим… Видим: руки, вон, трясутся…

Глеб шумно вздохнул:

– Да я вторые сутки на ногах! Работа.

– …походка неловкая, глаза красные, – словно не слыша его, дежурно перечислял инспектор.

Фадеев взревел:

– Да они красные от того, что я сутки за компом просидел, я программист, мать вашу!

– Ну-ну, за компом. Речь бессвязная, поведение неадекватное, агрессивное, еще и запах алкоголя.

Фадеев оглянулся на подмигивающий стоп-сигналами джип:

– Да не от меня он, в машину загляните, там воняет.

Инспектор примирительно отозвался:

– Ну, что мы с вами спорим. Освидетельствование пройдем, да и убедимся, – старший лейтенант Гаврилов протянул руку за документами.

Фадеев чертыхнулся, отдал папку, чувствуя, как раздражение закипает в венах.

Покосился на часы: почти двенадцать. В кармане пискнул сотовый, Фадеев бросил взгляд на экран: Паша Панченко. «Ты долго?».

Прикинув, отбил: «Пока без меня».

* * *

Старший лейтенант Гаврилов заполнял об устранении от управления транспортным средством. Глеб отвечал автоматически, соображая, сколько времени займет вся эта процедура.

– Что, торопитесь, Глеб Иванович? – осведомился с издевкой напарник Гаврилова.

– На работу еду…

– М-м, ну вам-то пешочком сейчас ходить придется, – Гаврилов шмыгнул носом, заполняя бланк протокола. Сунул его Фадееву на подпись.

Глеб пробежал глазами, поставил отметку о несогласии, размашисто подписался.

– Ну, теперь давайте попоем, – напарник старшего лейтенанта, достал коробку с алкотестером, начал монотонно зачитывать его характеристики, что и как делать, куда дуть, показал пломбу.

– Возражения есть? – осведомился невозмутимо.

Фадеев дунул, посмотрел мстительно на чек, выдавший ноль целых девять сотых.

– Я могу ехать?

Старший лейтенант Гаврилов поморщился:

– Что ж вы так торопитесь?

– Говорю ж – на работу мне!

Гаврилов грузно развернулся к нему, посмотрел через плечо:

– Кем же это вы в час ночи работаете?

Глеб отвернулся:

– Я уже говорил – я программист. Заказ срочный, – отозвался мрачно.

– А вы не нервничайте, гражданин Фадеев, не нервничайте. Заактируем, еще разок дунете, чтобы нам спокойнее было, и поедете.

Следующий раз чек выдал ноль целых двести семнадцать тысячных. Фадеев проглотил ругательства:

– Нерабочий алкотестер у вас. Я могу ехать? – Глеб протянул руку за документами, замер.

– С чего бы это? У меня все основания полагать, что вы находитесь в состоянии алкогольного опьянения. Давайте-ка медосвидетельствование пройдем, а?

Фадеев захохотал.

– Вы это серьезно? У вас на руках два чека с отрицательным результатом. Попахивает самоуправством, не находите?