– Замашки у тебя коммунистические, дядя Саша, это я тебе прямо скажу. Раскомандовался тут! – Золотарь сплюнул. – Вот я завтра уйду отсюда – и дело с концом.

– Куда ты пойдешь-то?

– В монастырь!

– В монастырь тебя не возьмут – ты матом ругаешься. А скамеечку завтра должен сделать сам.

– Я корм собакам выбил, плотника выбил… Иди-ка ты, дядя Саша, домой. В ванне отмокни.

И когда дядя Саша, крякнув и махнув рукой, поднялся с табуретки, Золотарь добавил ему вслед:

– Только смотри, за буйки не заплывай.

3

Малыш Чезар, «азиат», достигающий в холке метр двадцать, уже полгода маялся в вольере. Никто не смел вывести его погулять или даже приоткрыть дверцу его темницы, чтобы поставить ведро с едой. Кормили его куриными головенками, перебрасывая еду ковшом из соседнего вольера через щель под крышей. Когда кто-либо, даже из тех, кто его кормил, проходил мимо, малыш кидался на сетку, продавливая ее мощным торсом, испускал горлом раскатистый рык и с ненавистью провожал нарушителя круглыми золотыми глазами. Чезар был настоящим сторожевым псом – таким, каким ему и полагается быть, за одним исключением: ему теперь некого было охранять. Хозяин сам отвел его в питомник, потому что малыш держал в смертельном страхе не только соседей по участкам в Соньнаволоке, но и всех домашних, кроме, разумеется, самого Хозяина, который и предал его.

Слегка утолив куриными головенками свербящий голод, преследовавший его последние полгода, малыш Чезар отдыхал в будке, во внутреннем помещении своего вольера, который успел загадить до крайности и сам от этого страдал чрезвычайно. Однако он не мог оставить свой пост до возвращения Хозяина. Он должен был рычать, истекать слюной, угрожая вцепиться в горло каждому, кто бы посмел нарушить границу доверенного ему участка. И он непременно именно так и поступил бы со всяким, потому что прежде, когда ему удавалось ухватить ватный рукав во время тренировок с «нарушителем», его награждали сахарной костью. И если он старательно скалился на каждого, кто посмел вторгнуться в родной двор, обнесенный глухим высоким забором, то считался хорошим мальчиком, молодцом, умницей. А потом случилось так, что Хозяин привел эту самку, от которой – помимо целого роя прочих, неинтересных, запахов – проистекал сильный запах страха, возбуждающий любого пса. Вдобавок на ней была шуба из звериных шкурок. Увидев Чезара, самка ахнула и взмахнула руками, как обычно поступал «нарушитель» в толстом ватнике, и вот Чезар, ощерившись, по всем правилам выполнил хватку с прыжком…

На следующий день пес оказался здесь. Теперь ему не оставалось ничего другого, как покорно ждать Хозяина, уложив на вытянутые лапы огромную свою, страшную голову. Он был готов ждать осень, зиму и следующее лето. Ждать вовсе не утомительно, когда знаешь наверняка, что Хозяин рано или поздно вернется.

Еще одним мучительно неудобным моментом было то, что вся собственность Чезара осталась в доме Хозяина. У Чезара прежде были своя подстилка, миска, мячик и щетка, которой ему чесали бока. Теперь старая шерсть свалялась в колтуны, и спал он на голых досках. Зато все ограниченное пространство жизни Чезара настолько пропиталось его духом, что ни одна шавка из тех, что обитали по соседству, не посмела бы и нос повернуть в сторону его логова. Собратья вовсе его не интересовали, равно как и люди, которых он терпеливо сносил только потому, что они раз в день закидывали ему в вольер через сетку склизкие куриные головы. Из людей, обитавших в питомнике, он прежде знал Старика, Хлипкого, Самочку и Кислого. Совсем недавно к ним присоединился Перчаточник, но особого интереса у Чезара он тоже не вызывал.

4

У автомата на выходе из магазина девушка платила за телефон. Золотарь, едва поставив ведро с жиром на пол, уже терся возле нее, советуя, как ловчее заплатить. Когда автомат выдал чек, девушка задорно сказала: «Номер запомнил? Звони», прежде чем нырнуть в дверь.

– Видал? – Золотарь хитро подмигнул Лешке. – Если б не это ведро, я бы с ней ушел.

Лешка, покачав головой, с новым интересом посмотрел на напарника. Мужичонка хлипенький, с какой стороны ни глянь. Нос топориком вперед торчит, того и гляди перевесит, кепчонка на глаза надвинута, ноги в голенищах болтаются…

– А у тебя девушка есть? – Золотарь, подхватив ведро, бодро зашагал через дорогу к заводу.

– Нет, я же только недавно из армии.

– Рассказывай! – Золотарь с ведром нагло попер через дорогу на красный. – Телку найти – не проблема. Ты за мной наблюдай и учись. Кстати, как грев через проходную пронесешь?

– Какой еще грев?

– Ну, бутылку. Ты об этом подумал?

У Лешки в пакете лежали три упаковки молока для щенков, батон и бутылка вина – для людей.

– Я под курткой пронесу. Меня никогда не проверяют.

Лешка постеснялся спросить у Коляна, что за слово такое «грев». Диалектное, что ли.

– Не, под курткой видать, – помотал головой Золотарь.

– Так, может, мы тоже под забор подсунем? Бандит уж нас не выдаст.

Золотарь захохотал, даже вынужденно опустил ведро на землю.

– Еще бы нас Бандит арестовал! Нет, давай лучше в ларьке газету купим и бутылку в нее завернем. Среди молочных пакетов незаметно будет.

Он тут же подрулил к газетному киоску на остановке и, вместо того чтобы просто купить газету, спросил, как зовут продавщицу, давно ли она работает здесь и как идет торговля. К Лешкиному удивлению, продавщица с охотой ответила, что ее зовут Вера и что работает она здесь только вторую неделю.

Ближе к ночи, после расстановки собак на охраняемые объекты – под краны, на корабль, отдыхающий в порту, к мазутному хозяйству, – случалось несколько часов перерыва, когда Колян смотрел телешоу и вечерние новости. Телевизор в бытовке работал постоянно, с самого раннего утра и до поздней ночи, забивая собой все свободное от хозяйственных забот пространство.

Лешка, устроившись на кухне за баком с собачьей едой, листал книжки, найденные в гардеробе. Попалась парочка интересных, среди них – рассказы Рабиндраната Тагора в ярко-зеленой кричащей обложке. Раскрыв книжку наугад, Лешка зацепился за фразу: «Если ты занимаешься чем-то исключительно ради денег, то это занятие не стоит твоих трудов». Соотнеся эту фразу с собой, Лешка подспудно, параллельным умом, с трепетом подумал о вечерней трапезе, для которой Колян и припас бутылку вина, потому что совершенно не представлял себе, о чем же говорить с напарником, не Тагора же обсуждать. Однако переживал он напрасно. Управившись с основными хозяйственными делами, Колян еще постирал носки и распластал их на обогревателе, а также накормил многочисленных котов, которых различал в «лицо», несмотря на схожесть. Потом, отварив сосисок, прочно обосновался на кухне и разлил по стаканам вино.

– Если тебе чего надо – ты сразу мне говори, к старому не обращайся: бесполезно, – Колян посмотрел вино на свет, повертев стакан перед пыльной лампочкой, как будто это был напиток из дорогих. – Начальник охраны – кореш мой еще по милиции, он все для меня сделает.