Ее телефон зазвонил, когда она нажимала на кнопку вызова лифта.

Янек!

Фели хотела сбросить вызов, но промахнулась и ответила на звонок.

– Где ты пропадаешь, дорогая?

Нежное обращение в конце вопроса не смогло скрыть напряжения. Ее жених был заметно раздражен, и Фели хорошо это понимала. Вероятно, он долго и безуспешно искал рациональное объяснение, почему за несколько часов до церемонии не может дозвониться ни на сотовый, ни на стационарный телефон своей без-пяти-минут-жены. Ее не было дома, где она должна краситься, завивать или сушить волосы; возможно, с бокалом шампанского в руке – выражая таким способом радость, которая с каждым вдохом все сильнее ее наполняла.

Она не отвечала на его сообщения и звонки и к тому же подошла к телефону в самый неудобный момент.

Взбудораженная, сбитая с толку и растерянная.

– Я у одного коллеги на Кудамм, – сказала она, и не солгала. Затем нажала еще раз на кнопку вызова лифта, потому что тот даже не шелохнулся.

– Где ты? – ошарашенно спросил Янек, словно Фели призналась, что спонтанно улетела в Австралию. – Ты что, еще работаешь?

– Нет, – ответила она и заставила себя сдержаться. Она запросто могла пойти в контратаку и спросить его, неужели в браке подобные привилегии распространяются только на мужчину. Все-таки это он поехал сегодня в офис, а не она. Но ответным упреком она лишь спроецирует на него свой гнев, который вообще-то предназначался ей самой и всей этой ситуации. В порыве импульсивного желания помочь она впряглась в повозку человека, с которым не хотела больше иметь ничего общего. После смерти жены Матс уже использовал ее. Зная, что она любила его и хотела намного больше, чем проведенная вместе ночь, он просто утешился с нею. А как только Неле выяснила это и разорвала отношения с отцом, он снова ее бросил. Сильный мужчина не только остался бы с женой в последние минуты. Он дал бы шанс будущему и попытался построить новую жизнь, в которой, возможно, и Фели нашлось бы место. Но Матс сбежал и оставил ее.

– С дочерью Матса Крюгера случилось что-то плохое, – ответила Фели своему жениху, решив, что не хочет отравлять этот важный день ложью. – Скоро встретимся дома, хорошо? Тогда я тебе все объясню.

Насколько смогу.

– Хм, – буркнул Янек в трубку, и Фели спросила себя, слушал ли он ее вообще после имени Матс Крюгер.

– Полчаса, и я буду дома, – пообещала она и положила трубку со словами «Я люблю тебя», потому что Янек больше ничего не сказал.

Прямо то, что нужно перед большим праздником, – саркастично подумала она и посмотрела на часы. До ЗАГСа оставалось ровно двести минут.

Фух.

Сейчас она сердилась на себя за то, что отпустила Ливио с его раздолбанным «рено» после того, как он высадил ее здесь, на углу Кудамм и Майнекштрассе. Сейчас ей нужно было придумать, как добраться до дому без машины. Наверное, на метро быстрее, чем на такси.

Пинг!

Двери лифта открылись, но Фели не вошла в кабину. В ту самую секунду, когда прозвучал сигнал, она поняла, какую ошибку совершила.

Только что, в кабинете Клопштока.

Она развернулась и побежала назад к ресепшен.

– Я передумала, – сказала она красавице за стойкой.

Клопшток!

Он протянул ей руку, а она отмахнулась. Резко, разозлившись на воображаемый отказ.

– Знаете, я сегодня выхожу замуж и мне еще ходить от Понтия к Пилату.

На самом деле это был вовсе не отказ, а предложение: «Разрешите вызвать для вас такси?»

– И господин профессор сказал, что может посоветовать мне надежного водителя.

Женщина на ресепшен поморщилась.

– Он должен был забрать профессора рано утром из дома, но не появился.

– Это правда? – Фели почувствовала, как от волнения кровь прилила к щекам. Это говорило о том, что она не ошиблась. Странно только, почему Клопшток выразился в такой завуалированной форме. И какое из ее высказываний заставило его занервничать, возможно, даже напугало.

– Вы не могли бы все равно попробовать позвонить водителю? – попросила Фели.

Сотрудница без комментариев достала засаленную визитку и взяла телефонную трубку.

– Посмотрим. Может, Франц сейчас доступен.

Франц

Телефон в кармане брюк завибрировал, но у него сейчас не было времени. В худшем случае это звонило контактное лицо, чтобы узнать о состоянии дел. Но что ему сказать?

«Мне очень жаль, тут возникла небольшая суматоха. Пока я спроваживал одного охранника, пускающего от похоти слюни, беременная сбежала прямо во время схваток».

– Твою мать!

Крик Франца пронзительным эхом отозвался в пустом хлеву.

Зачем он только отвязал ее? Многие коровы даже сегодня проводят всю жизнь на привязи. Но он снова расчувствовался. Хотел облегчить ей роды.

И вот что из этого вышло. Что ему сейчас делать? Выбежать наружу и прочесать окрестности? Наверняка в стенах где-то есть дыры, возможно, она выбралась через одну из них.

А может, просто спряталась в соседнем стойле? Под сеном. И до крови кусает руку, чтобы не выдать себя криком?

Франц читал, что церковь сайентологии запрещает женщинам кричать во время родов. Значит, тихие роды возможны, и если Неле до смерти напугана, то в состоянии сделать немыслимое. Человеческое тело загадка и способно на гораздо большее, чем многие могут себе представить.

Вот черт!

– Неле?

Франц больше не хотел звать ее по имени, ему хотелось плакать – как до этого, когда он вдруг осознал все значение и последствия своей затеи. И долго сдерживать слезы у него не получится. Он и так был плаксивым, все это его слишком впечатлило. Франц много на себя взял, хотя это было неизбежно, и для такой важной задачи не нашлось никого другого. Просто он был не тем человеком.

Да, проклятье, абсолютно точно, он не тот человек.

Только он мог умудриться потерять голую, физически ограниченную заложницу, которая словно в воздухе растворилась.

Правда, не совсем так. Кое-какие следы имелись, но он не следопыт и к тому же не был уверен, не его ли это собственные отпечатки в пыли.

Все-таки до сегодняшнего дня он уже несколько раз приходил в этот полуразрушенный сарай. В первый раз на разведку, потом – чтобы обустроить место для родов Неле.

А вот этот отпечаток…

Франц опустился на колени на бетонный пол, и в носу защекотало от старого, сохранившегося все эти годы запаха сена и навоза.

Да, это были отпечатки босых пальцев. И пятки. Он отчетливо это видел.