1) Существует некое наилучшее решение, и это решение может быть найдено с помощью специального анализа.

2) Последующие события зависят от принятого решения.

3) Существует возможность собрать полный комплекс данных, необходимых для оценки ситуации.

4) Критерий оптимизации последствий каждого конкретного решения может быть однозначно определен.

5) Возможна оценка вероятности сценариев будущего.

6) В количественную оценку плюсов и минусов разных сценариев не вмешивается субъективность человека, принимающего решение.

Однако в реальной жизни каждый из этих постулатов оказывается полностью или частично ложным. Найти наилучшее решение невозможно, поскольку мы не можем вернуться назад во времени и посмотреть, что было бы, если бы вместо решения Б мы приняли решение А. В момент, когда человек принимает решение, никакого «наилучшего» решения не существует. Последующие события лишь частично зависят от принятого решения (а частично – от других событий, о которых в момент принятия решения ничего не известно). Информация, влияющая на принятие решения, всегда неполна, поскольку решение затрагивает разные области (финансовую, моральную, юридическую и т. д.), для оценки которых не существует общей единицы измерения. Наконец, невозможно рассуждать о вероятности различных сценариев (поднимется или опустится доллар в будущем году), поскольку каждая ситуация уникальна по определению.

Стратегические решения принимаются в обстановке недостаточных, ограниченных и субъективных знаний и прогнозов. Составляя перечень угроз и возможностей, мы надеемся выйти за рамки этих ограничений. Весьма похвальное стремление, но оно не должно вводить нас в заблуждение. Мы действуем, исходя из собственной субъективности, что не добавляет нашим выводам объективности. Стену не прошибешь.

Постфактум мы говорим себе, что должны были обратить внимание на те или иные угрозы или возможности. Именно так произошло после теракта 11 сентября 2001 г. Сегодня никто из нас не находит в тогдашних событиях ничего удивительного – если что нас и поражает, то лишь наше тогдашнее изумление.

Чтобы разобраться с этим изумлением, попробуем поискать слепые пятна и пролить на них немного света. Этим мы и займемся в следующей главе.

Общепринято считать, что в Великую войну искусство стратегии пало так низко, как не падало никогда. Это было время, когда учение небезызвестного Клаузевица о последних крайностях накрыло мир своей зловещей тенью. Итог войны выглядит удручающе: после четырех лет неслыханных страданий и бессмысленной гибели четырех миллионов человек ни одна страна не достигла поставленных целей; в 1919 г. каждая из них ухудшила свое положение по сравнению с 1914-м. Это было великое стратегическое коллективное самоубийство.

Искусство военной стратегии полностью себя дискредитировало. Это вполне справедливое утверждение, но от его повторения нет особой пользы, если не обратиться к анализу допущенных тогда стратегических ошибок.

В Великую войну были совершены все главные ошибки военной стратегии, известные в истории. Словно некий эксперимент, поставленный в естественных условиях, эта война дает нам возможность изучить их последствия и понять, чего нельзя делать ни в коем случае. Стратегические ошибки Великой войны можно разделить на пять типов.

1. Выбор в пользу прямых действий в ущерб непрямым действиям

Генералы, особенно французские, пытались прорвать фронт прямыми лобовыми атаками, что с учетом тогдашней техники было невозможно. После каждой очередной неудачи они повторяли ровно ту же попытку с еще большим усердием, то есть предпринимали еще более массированное наступление. Действительно, почему не расширить применение столь блистательно провалившейся стратегии? Массированная лобовая атака – это пример стратегии прямого действия: я бросаю все свои силы на достижение цели наиболее коротким путем. Лишь в 1918 г. состоялся переход к стратегии непрямых действий. Хуже того, весной 1918-го немцы прорвали фронт. Но вместо победы они несколько месяцев спустя проиграли войну. Следовательно, цель прорыва фронта была выбрана неправильно. История войны учит нас, что стратегия непрямых действий чаще, чем стратегия прямых действий, оказывается успешной, как мы уже упоминали в главе, посвященной Бэзилу Лидделу Гарту. Как ни странно, далекая от Клаузевица тема непрямой стратегии в ходе Великой войны почти не обсуждалась, а генералы предпочитали довольствоваться славой вечных неудачников.

2. Выбор в пользу идеалистической стратегии в ущерб реалистической

Ко времени Великой войны стратегические идеи уже были достаточно ясно сформулированы. Они основывались на изучении прежних войн и в основном были направлены на наступательные действия. Вместе с тем можно утверждать, что этим стратегиям не хватало реализма, поскольку поражения не привнесли в них никаких изменений. Они оставались глухи к месседжам, посылаемым реальностью. Стратегия должна отвечать двум требованиям: быть внутренне непротиворечивой (гипотеза конфигурации) и адаптированной к реальности и вести к успеху (гипотеза конгруэнтности, или согласованности). Когда внешний блеск важнее успеха, идея важнее реальности, а конфигурация доминирует над конгруэнтностью – что происходит довольно часто, – мы совершаем стратегическую ошибку игнорирования реальности. В конечном итоге эта ошибка приходит к самоинтоксикации собственным умом.

3. Отказ от применения стратегии неожиданности

До 1918 г. французская армия заботливо оповещала немцев о каждом очередном наступлении, осуществляя мощную артиллерийскую подготовку и открыто сосредоточивая войска в той или иной точке. Разумеется, пушки били по пустым окопам, а немцы, укрепив оборонительные рубежи, спокойно пережидали огонь в укрытиях. Ноль креативности и неспособность предпринять хоть что-то, чего противник не ждет. Трагическая ошибка.

4. Отказ от наступления на слабые места

Для оптимального использования ресурсов с целью достижения максимального результата необходимо направлять усилия на поражение самых слабых мест противника. Надо наносить максимально сильный удар по его наиболее уязвимой позиции. Об этом же говорит любимая Клаузевицем теория направления главного удара (Schwerpunkt), в которой при желании можно найти немало достоинств, особенно если сравнивать ее с разорительными во всех отношениях стратегиями его эпигонов – французских генералов времен Великой войны.

5. Постановка мелких целей в ущерб крупным

О чем думали правительства времен Великой войны, когда миллионами посылали своих детей на смерть? О том, чтобы захватить ближайший вражеский окоп. Этим ограничивался их горизонт. Выиграть войну, предприняв что-нибудь еще, кроме провальных лобовых атак? Нет, эта мысль их даже не посещала. Заключить мир, отказавшись продолжать войну? Такой вопрос даже не обсуждался. Заняться экономическим развитием и способствовать процветанию своего народа? Эта цель их тоже не интересовала. Концентрируясь на мелких целях, мы теряем из виду главное.