Прежде чем избрать для себя ту или иную стратегию, желательно ответить на три следующих вопроса:

• Основана ли моя стратегия на наблюдаемых фактах (реализме)?

• Верно ли я выбрал путь, на котором сопротивление среды будет минимальным?

• Достаточно ли широк мой взгляд на поставленные цели?

Стратегия ведет свое происхождение от искусства войны. Но война предполагает разрушение стоимости. Как правило, воюющие стороны выходят из войны в худшем по сравнению с начальным состоянии. Поэтому кажется парадоксальным, что сегодня, рассуждая о богатстве народов, то есть о создании стоимости, мы говорим о стратегии. Если ставкой в игре является создание стоимости, то зачем вспоминать войну – глупейшее из предприятий, разрушающих стоимость?

Воспользоваться идеями военной стратегии можно, если снять с нее два покрова, за которыми прячутся истинные интересы. Можно разработать тонкую стратегию, ставя перед собой разрушительные цели. Поэтому нам необходимо демаскировать ложные цели.

Первая ложная цель: конфликт

2 августа 1990 г. Саддам Хусейн, президент Ирака, вторгся в Кувейт, объявив его территорию иракской провинцией. Возможно, в тот момент он не отдавал себе отчета в том, что стал первым после Гитлера главой государства, захватившим независимую страну и попытавшимся ее этой независимости лишить. В странах Запада этот демарш был воспринят как нарушение порядка, установленного Вестфальским миром, пробудившее память о событиях, вызвавших Вторую мировую войну. У Ирака было достаточно сил, и ему потребовался всего один день, чтобы разбить армию Кувейта. Но это не понравилось другим странам, которые образовали коалицию в составе 29 участников и в феврале 1991 г. изгнали иракскую армию из Кувейта. Для Саддама Хусейна это означало начало пути, который с позиции лидера страны и в 1970-х гг. любимчика Запада 30 декабря 2006-го привел его на виселицу.

Он ни в чем не раскаялся, и его повесили.

Самое поразительное в этой истории – упрямство Саддама Хусейна, отказавшегося подчиниться ультиматуму и освободить Кувейт до 15 января 1991 г. Его поражение было предопределено. Не могло быть никаких сюрпризов, никаких неожиданных ходов. Он упустил из виду свою главную цель – собственное положение лидера Ирака – ради двух второстепенных целей: Кувейта и противостояния с Западом. Иначе говоря, вместо того чтобы вступить в переговоры и начать торговаться, он предпочел проиграть все, считая – на наш взгляд, ошибочно, – что участие в переговорах обернется для него потерей лица.

Это была роковая ошибка. Сила не значит ничего, если поставлена ошибочная цель. Одна сила вызывает к жизни другую, противоборствующую силу, и положение уравновешивается. В конечном итоге нет ничего, что больше способствовало бы стабилизации, чем конфликт. Победа над соперником не является допустимой целью. Следует задать себе вопрос: какова моя цель с учетом средств, которыми я располагаю? Сила глупа, она обладает собственной логикой, вынуждающей ее идти до конца, забыв о цели. Применяя силу, надо всегда помнить, что главное – это не игра мускулами, а достижение цели.

Вторая ложная цель: эго

Когда осенью 1942 г. немецкие генералы объясняли Гитлеру, что армии под Сталинградом грозит окружение, а потому лучше будет отвести войска, он, как обычно, назвал их болванами и приказал проводить операцию. В тот момент целью Гитлера было показать свое превосходство над генералами. Гитлер их ненавидел. Все они были прусские аристократы, получившие блестящее образование и хорошее воспитание, и вели себя, по его мнению, высокомерно. Гитлер, выходец из народа, прервавший учебу в 15 лет, был австрийцем, простым ефрейтором и на дух не выносил эту публику, типичный образ которой воплотил Эрих фон Штрогейм со своим моноклем в фильме «Великая иллюзия». Целью Гитлера было унизить тех, кто когда-то унижал его. После успешного вторжения во Францию в ходе Арденнской операции Гитлер уверовал в свой талант стратега и считал, что его генералы ничего не понимают в войне. Его бесила их спесь, и он мечтал своими успехами в России продемонстрировать им их полное ничтожество. Правда, обстановка на русском фронте пока складывалась таким образом, что вызывала сомнения в гении фюрера. Гитлер решил, что пришло время сказать свое веское слово.

Чем настойчивее генералы уговаривали Гитлера остановить наступление на Сталинград, тем крепче становилось его желание преподать им урок, поступив по-своему. Ставкой Гитлера в этой игре было признание его военного гения со стороны генералитета. Эта цель должна была остаться второстепенной, но вышла на первый план, затмив главную, разделяемую генералами: разработать правильную стратегию ведения войны на юге России. Если мы говорим «юг», это не должно вводить читателя в заблуждение: это далеко не Лазурный Берег и зимой температура в этих широтах опускается до минус 20, а то и 40 градусов. В результате Германия понесла первое крупное военное поражение, которого вполне могла избежать. Разгром немецкой армии, потерявшей 300 тысяч человек, был организован Гитлером.

Когда ставкой в игре становится угождение собственному эго, велик шанс на то, что стратегическая цель будет проигнорирована. Нашему эго приятнее думать, что мы всегда правы. Даже понимая, что мы совершаем ошибку, наше эго продолжает упорствовать. В итоге мы теряем проницательность. История знает бесчисленное множество примеров, когда стратеги упрямо гнули свою линию, несмотря на ее очевидную нелепость.

Если мое эго заглушает во мне голос разума, я не должен заниматься стратегией.

Поэтому каждый стратег – если он хочет остаться в игре – должен постоянно задавать себе вопрос: не объясняется ли мое упорство простым желанием доказать всем, что я прав? Способен ли я допустить в мыслях и сказать вслух, что я, возможно, ошибаюсь? Умею ли я держать свое эго на безопасном расстоянии?

Лишь научившись смотреть в зазеркалье своего эго, мы способны обрести необходимую широту взглядов, позволяющую адекватно оценивать обстановку.

Проблема эго подводит нас к рассмотрению еще одного существенного вопроса, связанного со стратегическим видением. Не является ли стратегическое видение очередным раздуванием своего эго? Этот вопрос настолько важен, что я не имею права обойти его стороной. Вы, дорогой читатель, вскоре убедитесь, что оно того стоит.

«Управлять – значит предвидеть». Этот афоризм, повторяемый всеми кому не лень, указывает, что между стратегией и предвидением должна существовать некая связь. Предметом стратегии является структурирование будущего, и именно будущее является точкой приложения стратегии.