Я стал подниматься по неровному склону, радуясь тому, что захватил с собой палочку. В ограждавшем территорию шахты заборе обнаружилась узкая дыра. Вытоптанная трава и голая земля по другую сторону позволяли предположить, что этим входом пользовались часто.

Ребенком я хорошо знал это место. Теперь же оно было для меня совершенно чужим. Я не мог определить ни где я нахожусь, ни где раньше располагались старые шахтные стволы. Люка уже и вовсе не существовало: благодаря Крису наш путь под землю был потерян. Как я думал, навсегда. Но мне нужно было раньше догадаться: некоторые вещи не могу быть погребены навечно. Дети всегда найдут способ до них добраться.

Я остановился на вершине одного крутого холма, чтобы перевести дыхание. Даже если бы я не был хромым, я просто не привык к долгим пешим прогулкам и длительным подъемам. Я создан для того, чтобы сидеть за столом и у барной стойки. Я даже ни разу в жизни не бежал за автобусом. Потому я изо всех сил старался заставить легкие втягивать в себя столь необходимый мне кислород, но в итоге все равно не устоял и закурил сигарету. Я думал, что, когда доберусь сюда, мои инстинкты позволят мне восстановить в памяти все события тех лет, что воспоминания отдадутся во мне болью или снизойдут на меня подобно озарению. Но единственной болью, которую я чувствовал, была боль от моих ушибленных ребер. Возможно, я слишком много работал, поэтому все забыл. И я не знал, чувствовать ли по этому поводу разочарование или же облегчение.

Так я и глядел на коричнево-зеленый пейзаж. Чахлая трава, колючий кустарник, усыпанные гравием скользкие склоны да наполненные грязной, застоявшейся водой ямы.

Я почти слышал, как они шепчут мне: «Думал, можешь так просто прийти сюда и найти путь обратно? И не надейся, мальчик Джоуи. Неужели ты так до сих пор и не понял? Не ты меня найдешь. Я найду тебя. И не думай забывать об этом, черт тебя побери».

Я слегка поежился. Быть может, этот небольшой подъем на холм моей памяти был столь же бесполезен, как и многие другие мои действия. Быть может, электронное письмо тоже не имеет никакого значения. Или текстовое сообщение. Или вообще все. Возможно, лучше всего будет получить то, что мне нужно, и убраться отсюда. Я не герой. Не киношный персонаж, который возвращается, разгадывает тайну и увозит с собой девчонку. Я скорее побитый жизнью приятель главного героя, никогда не появляющийся во второй части фильма. Произошедшее здесь случилось очень давно. И я прожил двадцать пять лет, не ворошив прошлое. Так чего мне сейчас неймется?

Потому что это происходит снова.

И что с того? Это не моя проблема. Не моя битва. Если повезет, экскаваторы заставят всю эту гнилую деревушку уйти под землю, положив всему этому конец раз и навсегда.

Я уже собирался возвращаться, однако мое внимание привлекло какое-то движение. На земле что-то трепыхалось. Мгновение я смотрел на этот предмет, а затем наклонился и поднял его. Обертка от жевательного батончика. Синяя, с ярко-красной надписью. Я бы ни с чем ее не спутал. Карманы Криса вечно были набиты такими. Если бы Крис дожил до совершеннолетия, то его зубы к тому времени наверняка были бы безнадежно испорчены.

Выпрямившись, я оглядел склон. Он явно не был настолько крутым. И все же, сунув обертку в карман, я начал по нему спускаться. Склон оказался круче, чем я думал, и примерно на половине пути моя хромая нога подкосилась, так что оставшуюся часть спуска я проделал, съехав на заднице.

Какое-то время я, трясясь и пытаясь восстановить дыхание, лежал у подножия холма. Вновь принять вертикальное положение казалось непростой задачей. Закрыв глаза, я сделал несколько предварительных глубоких вдохов.

– Ты так и не позвонил моей маме.

Вздрогнув, я рывком сел. На меня сверху вниз смотрела бледная молодая женщина в ветровке с капюшоном. Она держала на поводке маленького лохматого черного песика. Что-то в ее внешности казалось знакомым, и через мгновение я ее вспомнил. Очаровательная барменша из паба, Лорен.

Если она и заметила, что я лежал, распростершись, на земле и был весь измазан грязью, то на ее лице это никак не отразилось.

– Я в порядке, – сказал я. – Спасибо, что спросила.

– В прошлом году сюда свалился один старикан. Умер от переохлаждения.

– Слава богу, что добрая самаритянка вроде тебя нашла меня.

Схватив клюку, я с усилием поднялся на ноги. Пес обнюхал мои ботинки. Я люблю собак. Они простые и понятные. В отличие от людей. Или кошек. Я протянул руку, чтобы почесать псу шею. Обнажив клыки, он зарычал. Я отдернул руку.

– Он не любит, когда его гладят, – сказала Лорен.

– Ясно.

Вокруг шеи у пса был напоминавший по форме кольцо голый, лишенный шерсти участок. Старый шрам.

– Что с ним случилось?

– Запутался в колючей проволоке и разорвал себе глотку.

– Удивительно, что он выжил.

Лорен пожала плечами.

– Твой пес?

– Нет. Мамин. Он у нее уже много лет.

– Часто его здесь выгуливаешь?

– Вроде того.

– Много людей здесь гуляет?

– Несколько человек.

Мне на ум пришли слова «вода» и «камень».

– Слышал, школьники здесь тоже ошиваются.

– Некоторые из них.

– Когда я был ребенком, мы тоже так делали. Искали входы в старые шахтные стволы.

– Давно, наверное, это было.

– Давно. Спасибо за прямоту.

Ни намека на улыбку.

– Почему ты не позвонил маме?

– Я сейчас не нуждаюсь в уборщице. Извини.

– Ладно.

Она развернулась, собравшись уходить, и я понял, что теряю представившуюся возможность.

– Подожди.

Лорен оглянулась.

– Твоя мама – она прибирала в коттедже миссис Мортон?

– Да.

– Значит, она знала ее?

– Не особо.

– Но она ведь говорила с ней?

– Миссис Мортон была вещью в себе.

– Твоя мама никогда не упоминала, что миссис Мортон вела себя странно? Что она выглядела расстроенной, встревоженной?

Лорен пожала плечами.

– Я слышал, Бен однажды пропал. Как думаешь, он тогда сбежал из дому?

Еще одно пожимание плечами. Я решил попробовать в последний раз.

– Бен был среди тех детей, которые сюда приходили? Они что-нибудь нашли? Возможно, тоннель? Или пещеру?

– Тебе нужно позвонить маме.

– Я же сказал тебе, я не… – начал я, но тут же спохватился. – Если я позвоню твоей маме, она поговорит со мной?

Лорен пристально посмотрела на меня.

– Она берет десять фунтов в час. Пятьдесят фунтов за уборку всего дома.