Если начать искать примеры сделок «я-хочу-это-сейчас», их можно найти повсюду. Недавно я встретил мужчину, который получил пятьсот долларов, будучи студентом колледжа, в обмен на передачу своего тела после смерти медицинскому подразделению университета. Каждому из студентов, согласившихся на такую сделку, сделали татуировку на лодыжке с указанием больницы, в которую спустя десятилетия нужно будет привезти их тела. Для медицинского факультета такую сделку провести несложно: пятьсот долларов прямо сейчас — это здорово, а смерть невообразимо далеко. Нет ничего плохого, чтобы пожертвовать свое тело, но этот пример — яркая иллюстрация архетипического конфликта двойственности, хрестоматийной сделки с дьяволом: выполнение вашего пожелания сейчас в обмен на душу в отдаленном будущем.

Именно такие виды нейронных сражений часто лежат в основе супружеской неверности. Супруги дают обещания друг другу в момент искренней любви, но позднее могут оказаться в ситуации, когда сиюминутные искушения влияют на принятие решений. В ноябре 1995 года мозг Билла Клинтона решил, что риск будущего лидерства в свободном мире уравновешивается удовольствием, которое он может испытать в настоящий момент с привлекательной Моникой.

Поэтому, когда мы говорим о добродетельном человеке, мы не обязательно подразумеваем кого-то, кого не искушали, — напротив, мы имеем в виду того, кто способен сопротивляться такому искушению, кто не дает сражению склониться на сторону сиюминутного удовлетворения. Мы ценим таких людей, поскольку импульсам поддаться легко, а игнорировать их трудно. Зигмунд Фрейд заметил, что аргументы, исходящие от интеллекта или морали, выглядят слабо, если их выставить против страстей или желаний[200], и по этой причине лозунги «Просто скажи нет» или кампании, пропагандирующие абстиненцию, никогда не будут работать. Предполагалось также, что дисбаланс рассудка и эмоций способен объяснить цепкость религиозности в обществе: мировые религии оптимизированы для подсоединения к эмоциональным сетям, и при такой магнетической силе самые серьезные аргументы рассудка мало значат. В самом деле, советские попытки раздавить религию были успешными только частично, и вскоре после обрушения системы религиозные церемонии снова вошли в жизнь.

Несомненно, наблюдение, что люди состоят из конфликтующих краткосрочных и долгосрочных желаний, не ново. Древние еврейские сочинения предполагали, что человек состоит из двух взаимодействующих частей: тела (гуф), которое всегда хочет сейчас, и души (нефеш), поддерживающей долгосрочный взгляд на вещи. Аналогично у немцев есть причудливое выражение для описания человека, пытающегося отложить вознаграждение: он должен побороть свою innerer schweinehund — что, к удивлению иностранцев, буквально переводится как «внутренняя свинья-собака», а означает «одержать победу над собой».

Ваше поведение — то, что вы делаете в этом мире, — просто конечный результат таких сражений. Но ситуация улучшается, поскольку различные стороны в мозге могут учиться взаимодействовать друг с другом. В результате стадия простого единоборства между краткосрочными и долгосрочными желаниями быстро проходит, и мы вступаем в область удивительно сложного процесса переговоров.

В 1909 году Меркелю Лэндису, казначею Carlisle Trust, во время прогулки пришла в голову новая финансовая идея: запустить нечто под названием «Рождественский клуб». Клиенты целый год вносили бы денежные средства в банк, причем за досрочное снятие банк брал бы определенные пени. А в конце года, как раз во время праздничных распродаж, люди получали бы свои деньги. Если бы эта идея сработала, банк привлек бы значительные капиталы, которые мог бы реинвестировать и получать прибыль в течение всего года. Но будет ли это работать? Согласятся ли люди отдать банку деньги на целый год за маленький процент или вовсе без процентов?

Лэндис попробовал, и идея немедленно вызвала ажиотаж. В первый год почти четыреста постоянных вкладчиков банка отложили в среднем по двадцать восемь долларов каждый — ощутимую сумму по меркам начала прошлого века. Лэндис и другие банкиры не могли поверить своей удаче. Вкладчики хотели, чтобы банк держал их деньги.

Популярность рождественских банковских клубов быстро росла, и вскоре банки уже сражались друг с другом за такие средства. Газеты призывали родителей записывать своих детей в рождественские клубы, «чтобы развивать умение экономить»[201]. К 1920-м годам несколько банков, включая Dime Saving Bank в Толедо и Atlantic Country Trust в Атлантик-Сити, начали выпускать латунные знаки рождественского клуба, чтобы привлечь новых клиентов[202]. (На знаках в Атлантик-Сити было написано: «Вступайте в наш Рождественский клуб и получайте деньги, когда они нужнее всего».)

Но почему рождественские клубы стали модными? Если бы вкладчики самостоятельно контролировали свои средства весь год, они могли бы заработать больше, размещая деньги под большие проценты или инвестировав их в привлекательные варианты. Любой экономист посоветовал бы им оставить свой капитал у себя. Так почему же люди охотно просили банк взять их деньги, да еще при наличии ограничений и штрафов за досрочное снятие? Ответ очевиден: люди хотели, чтобы кто-нибудь не дал им их истратить. Клиенты знали, что если бы они стали держать эти деньги у себя, то, скорее всего, спустили бы их[203].

Почему люди не берут в свои руки управление собственным поведением и не пользуются возможностями распоряжаться собственным капиталом? Чтобы понять, почему «Рождественский клуб» завоевал такую популярность, нам нужно вернуться на три тысячелетия[204] назад к Одиссею, царю Итаки и герою Троянской войны.

После войны Одиссей отправился в долгое морское путешествие к родной Итаке. Его корабль должен был пройти мимо острова, где прекрасные сирены пели настолько соблазнительно, что завораживали людей. Моряки, услышав их пение, бросались за борт и плыли к коварным девам[205], и корабли разбивались о беспощадные скалы.

Одиссей разработал план. Он знал, что, как и любой другой смертный, не сможет устоять перед зовом сирен, и поэтому решил заключить сделку со своим будущим «я». Не с нынешним рациональным Одиссеем, а с будущим обезумевшим Одиссеем. Он приказал своим людям надежно привязать его к мачте корабля. Теперь он не смог бы двинуться с места. Затем он приказал всем морякам залепить уши пчелиным воском, чтобы голоса сирен не могли прельстить их и они не слышали бы его безумные команды. Он объяснил им, что они не должны реагировать на его уговоры и просьбы и освобождать его, пока корабль не минует остров сирен. Он предположил, что будет кричать, проклинать своих людей, пытаться заставить их направить судно к сладкоголосым женщинам, то есть что будущий Одиссей не сможет принимать верные решения. Таким образом, он в здравом уме спланировал[206] все так, чтобы не наделать глупостей при прохождении намеченного острова. Это была сделка между нынешним и будущим Одиссеями.