— Преступники постоянно врут насчет избыточного применения силы, — возразил я.

— Да? А что скажешь про домогательства? Первая задержанная утверждает, что ее лапали. Полицейский, похожий по описанию на тебя, сказал, что не арестует ее, если она согласится поразвлечься…

— Как ее зовут?

— Серьезно? — Наоми посмотрела на меня. — Не скажу, даже не проси.

— Как, по-твоему, можно злоупотребить этой информацией?

Наоми невольно покосилась на телефон.

— Тут важно другое, — сказала она. — С десяток человек утверждают, что при задержании ты совершил против них противоправные действия. В том числе сексуального характера. И все это люди, с которыми ты контактировал за последний год. Рано или поздно кто-то углядит связь. Тонкая работа. Тот, по чьему наущению эти люди выступают против тебя, явно жаждет твоей крови.

— Ну, хотя бы в этом мы с тобой сходимся.

Она посмотрела на меня:

— Ты же сам вкладываешь оружие им в руки. Не понимаю. Хорошо, представим на минуту, что эти обвинения беспочвенны.

— Они беспочвенны, — сказал я.

К нам стали поворачиваться посетители.

Наоми понизила голос:

— Но кто-то это все организовал. Надо было найти желающих подставиться под статью, причинить им телесные повреждения, заставить подать жалобу и стоять на своем. Это же какой размах! Никогда не видела ничего подобного. А ты?

Мне оставалось только покачать головой.

— И у этого кого-то полно времени, денег и связей. — Наоми перевела дыхание. — И ненависти, Эйдан.

Я сделал глоток.

— И ты знаешь кто это, верно?

Из-под этой лавины информации невозможно было выбраться с помощью лжи. Я кивнул.

— Твой приятель, о котором говорил суперинтендант, — заявила Наоми. — Расскажи мне о нем. Хотя бы это ты мне должен.

— Что ты знаешь о Зейне Карвере? — проговорил я медленно, уставился куда-то за плечо Наоми и краем глаза заметил, что она слегка опустила голову. — Возможно, ты слышала, что я злоупотреблял наркотой, — продолжал я. — Что меня поймали на краже улик из хранилища. И еще много подобных историй.

— Я не разношу сплетни…

— Это правда, Наоми. Все это правда.

Она прикрыла глаза:

— И теперь ты у него в долгу?

— Да, что-то вроде того.

— Не понимаю. Он же не будет мстить так каждому копу, с которым у него пересеклись пути.

— Не будет. — Я допил пиво и встал. — Наверное, нам пора.

Наоми сидела и смотрела на стул, с которого я только что встал.

— Я пытаюсь тебе помочь, пытаюсь понять.

— Лучше не надо, ладно?

— Что за проблема у тебя со мной? — спросила она. — Это точно не претензии к работе.

Телефон на столе завибрировал. Я схватил его, радуясь тому, что появился повод закончить разговор.

— Детектив-сержант Уэйтс, — сказал я. — Да-да. Спасибо. — Я слишком резко опустил телефон на стол. — Эстер засекли.

Наоми кивнула, забрала телефон, встала и вышла на улицу.

Судя по данным геолокации, телефон находился в пустующем здании «Корнер-Хауса» — бывшего культурного центра и частного кинотеатра, который закрылся года три-четыре назад. Примерно в пяти минутах ходьбы от того места, где мы вчера нашли сгоревшую машину. Наоми тактично не стала напоминать, что она предлагала прочесать район.

Уже стемнело, улица сияла переплетением огней. Фары такси, автобусов и мотоциклов соперничали с неоном витрин.

Нужное здание находилось на углу Уитворт-стрит и Оксфорд-стрит. В бытность культурным центром оно обладало будоражащей аурой заброшенности, а теперь выглядело полностью бесхозным. Торчало между двумя современными жилыми комплексами напротив театра «Палас», как гнилой зуб в белоснежной улыбке. Какое-то время после закрытия на фасаде кинотеатра висела прощальная благодарственная надпись зрителям, но потом буквы частично отпали, частично были украдены, и их заменили аэрозольные логотипы и политические лозунги.

Я смутно сознавал, что за последние несколько месяцев характер граффити изменился. Лозунги стали воинственными, и в них часто упоминалась Манчестерская Активистская Сеть: группа анархистов-сквоттеров, о которой, после самозахвата нескольких пустующих зданий, часто писали газеты. В городе самый высокий в стране процент не использующихся офисных зданий, треть из которых заброшены. Вкупе с резким ростом армии бездомных это привело к появлению гигантских бомжатников в центральных районах. Раз в несколько месяцев власти устраивали спецрейды по их ликвидации: под покровом ночи прибывал десант судебных приставов, а спецназ у каждого входа выбрасывал людей на улицу и конфисковывал пожитки. Дешевле было бы сдать несколько зданий в аренду и открыть в них приюты для бездомных, но это бы означало официально признать проблему.

Мы заглянули в стеклянную дверь. В полумраке двигались чьи-то силуэты, но разглядеть их не получалось. Я постучал кулаком по дверной раме.

Силуэты замерли.

Вскоре в темноте возникло испуганное бородатое лицо.

— Чего нужно?

— Полиция… — Не успел я продолжить, как бородач отпрянул от окна. — Мы ищем человека! — прокричал я, прижимая ладони к стеклу.

Темная фигура замерла в нескольких метрах от меня.

— Уведомление о выселении есть?! — выпалил бородач, с каждым словом повышая голос.

— Мы никого не выселяем, просто хотим поговорить.

Молчание. Я посмотрел на Наоми.

Она отвернулась.

Я уже собирался придумать другой план, но тут мимо проехал автобус. Свет фар скользнул по зданию, на мгновение озарив коридор. Бородатый человек стоял в его глубине и разговаривал с тощей желтоволосой девицей.

— Пожалуйста, откройте! — прокричал я сквозь дверь. — Под угрозой жизнь человека…

Я имел в виду Эстер, но с тем же успехом мог говорить о своей собственной. В полумраке мелькнуло бледное лицо, обесцвеченные пожелтевшие пряди. Девушка подошла к двери. Поглядела на меня, потом на Наоми сквозь грязное стекло. В ее глазах читалась готовность бить или бежать, но я надеялся, что есть третий вариант. Она окинула взглядом улицу, и я отшагнул, чтобы она убедилась, что мы одни.

— Чья жизнь под угрозой? — спросила она с сильным ирландским акцентом.

— Молодой женщины. Мы полагаем, она бродяжничает.

Девушка посмотрела на меня снова и, похоже, приняла решение. Звякнули ключи. Замок щелкнул, и с двери убрали цепочку. Девушка открыла дверь и теперь стояла перед нами — напряженная, жилистая, — ковыряла кожу вокруг ногтей и подрагивала всем телом.