Брак Серафим осуждал как «скверну», которая хуже блуда. На супружескую жизнь смотрел как на источник расположения грешников. Прием в секту предварялся строгим искусом и торжественными клятвами. Прежде вступления в общину желающие быть членами «стада избранных братьев и сестер» должны были сорок дней поститься и ежедневно полагать от 300 до 3000 поклонов. Холостые давали торжественное обещание – никогда не вступать в брак, женатые – жить с женами как с сестрами; женщины как замужние, так и девицы, по требованию Серафима, отрезывали свои косы в знак верности секте, надевали на себя черные шерстяные или коленкоровые платья, опоясывались монашескими коленкоровыми или кожаными поясами и обручались особенными кольцами: замужние женщины – в знак того, что они, как обрученные Христу, будут жить с своими мужьями как с братьями, девицы – в знак всегдашнего девства, старухи же – в знак того, что они не будут вести знакомства и даже говорить с мужчинами, не принадлежащими к серафимовской секте. Кроме того, Серафим запрещал своим последователям есть мясо, пить вино и водку, курить табак и участвовать в каких бы то ни было светских увеселениях и семейных празднествах.

Серафим уверял своих последователей, что над ними, как чистыми от греховной скверны и святыми, антихрист, царствующий в мире, не может иметь никакой власти; тем не менее на всякий случай он раздавал и надежное оружие против него – разноцветные восковые свечи и сухие березовые ветки. «Как только антихрист подойдет к тебе, – говорил Серафим, – твоя свеча сама собою мгновенно воспламенится, а сухая ветка распустится; увидев это чудо, антихрист и говорить с тобою побоится».

Обзывая православных священников «еретиками» и «вратами адовыми», чрез которые люди идут на вечные мучения, и советуя ни в чем не верить им, Серафим, однако же, решительно запретил своим последователям разрывать внешнюю связь с Православной церковью; напротив, он даже настойчиво требовал, чтобы во все воскресные и праздничные дни они аккуратно посещали церковные богослужения; по возможности принимали участие в пении и чтении на клиросе, а в посты исповедовались и приобщались. Что такое требование было порождено лицемерием и желанием скрыть самое существование секты, это доказывается тем, что, помимо церковных богослужений, Серафим под воскресные и праздничные дни устраивал свои тайные сектантские богомоления. Правда, нет основания думать, что у серафимовцев происходили возмутительные хлыстовские радения: на своих собраниях они читали акафисты, пели и сектантские песни, сочиненные Серафимом, играли на различных музыкальных инструментах, а главное – допустили кощунственное причащение: они ломали просфору на мелкие кусочки, вкладывали их в церковную чашу, наполненную красным вином, и этим причащались.

В конце прошлого столетия одна из бывших последовательниц Серафима, по имени Елена, пошла дальше своего учителя и, объявив себя «пророчицею» и «прозорливицею», основала уже чисто хлыстовскую секту, названную по ее имени «Еленушкиною сектой». Она имеет своих последователей во многих местностях, даже и за пределами Псковской губернии.

Литература

Ср.: Всеподдан. отч. обер-прок. Св. синода за 1871.

Секта[90] имеет только несколько пунктов соприкосновения с хлыстовством. Она появилась на севере России, в Демянском уезде Новгородской губернии, в первой четверти прошлого века (обнаружена в 1826 году). Название свое она получила от своего основателя и распространителя крестьянина Новгородской губернии, Демянского уезда, Курского прихода Калины Афанасьева.

Калина, как и многие другие хлыстовские пропагандисты, имел вид святоши, странствующего богомольца; выдавал себя за строгого подвижника и постника; иногда даже юродствовал. Крестьяне звали его «божьим человеком», «блаженненьким», а его приверженцы преклонялись перед его святостью, приписывали ему божеское достоинство, признавали его братом Иисуса Христа, а к концу его жизни считали его самим Иисусом Христом. Он даже творил будто бы чудеса, исцеляя больных и предсказывая будущее. В истинность его проповеди и спасительность его наставлений калиновцы верили безусловно и были убеждены, что только один Калина знает истинный путь в Царство Небесное и ведет по нему своих последователей; он же освободит их и от всех тех бедствий и скорбей, которые постигнут всех других людей. К сожалению, нет определенных сведений о том учении, которое распространял Калина; неизвестны даже в точности и верования теперешних калиновцев, так как сектанты эти упорно скрывают их от посторонних. Несомненно только, что основным положением лжеучения калиновцев служит презрение к супружеской жизни. «Брак есть скверна, – учил Калина, – кто живет в супружестве, тот – блудник; а блудники Царствия Божия не наследуют». Поэтому от всех желающих вступить в секту Калина требовал обета – никогда не жениться и не выходить замуж; супругам же он ставил условием расторжение брака. Калина, как и многие другие хлыстовские лжеучители, не советовал своим последователям разрывать связь с Церковью, хотя и учил, что молитвы и таинства, совершаемые женатыми священниками, не действительны. И калиновцы ставили молитвы своего лжеучителя – в особенности молитвы за умерших – выше молитв церковных.

Секта калиновцев в настоящее время не многочисленна. Очень многие из них слились с хлыстами; другие возвратились в лоно Православной церкви, считая Калину, однако же, и теперь, после его смерти, принадлежащим к лику святых. Калиновцы как сектанты существуют только еще в Новгородской епархии, преимущественно в Демянском уезде.

Секта «голубчиков», или «голубцов», принадлежит к хлыстовским толкам. Распространена она преимущественно в Саратовской губернии, хотя ее последователи есть и во многих других местностях Поволжья и Кавказа. Как и все вообще хлысты, «голубцы» чрезвычайно скрытны и необщительны; вследствие этого их догматическое учение остается почти совершенно неизвестным. К хлыстам же их причисляют потому, что по ночам они устраивают свои собрания, оканчивающиеся радениями с обычным противонравственным разгулом и пением хлыстовских «слов божиих» (кантов).

Подобно хлыстам вообще, «голубцы» не едят мяса, не соблюдают постов, употребляя в пищу молоко, масло, яйца, жизнь ведут трезвую, табаку не курят и не нюхают, чаю не пьют, сахару, луку, чесноку и картофеля не едят. Относительно картофеля у них существует даже поверье, что если в печь поставить в горшке картофель на несколько дней, то вместо картофеля там окажутся щенки и что картофель вообще так же плодовит, как и собаки, а потому он и нечист. «Голубцы» враждебнее других хлыстов относятся к Церкви Православной, в самой резкой форме отрицая все ее богослужения, таинства, обряды, св. иконы, праздники, иерархию; но внешней связи с нею они не разрывают, упорно скрывая свою принадлежность к сектантству. Как и все другие хлысты, «голубцы» гнушаются браком и, при вступлении в секту, дают торжественную клятву – никогда не жениться и не выходить замуж.

Этот толк хлыстовства распространен во многих губерниях, в особенности же – в Самарской, Симбирской, Саратовской и Астраханской. Появление его относится к первой четверти прошлого века. Простой народ называет сектантов этого толка шалопутами или прямо – хлыстами; сами же сектанты усвояют себе наименование «посланников божиих» или «серых голубей». Называют они себя серыми потому, что в некоторых пунктах своего лжеучения они заметно уклоняются от обыкновенных хлыстов, которые любят именовать себя «белыми голубями». Но на их верованиях нельзя не заметить следов даже еврейского влияния: так, например, радения свои они, подобно кавказским прыгунам, устраивают обыкновенно по ночам с пятницы на субботу, Пасху празднуют вместе с евреями. От настоящих хлыстов они отличаются и своим внешним видом: они носят обыкновенную одежду, пошитую из материй разного цвета. Особенность этой секты состоит в том, что ее последователи не отвергают брака и не считают грехом супружеской жизни, хотя все-таки многие из них держат при себе и «сеструшек» для «христовой любви» и относятся к ним гуманнее, чем к своим законным женам. Радения у них бывают чаще, чем у других хлыстов, и устраиваются иногда днем в праздники и воскресенья во время совершения литургии в приходских церквах.