Прозоров мог рассчитывать только на свои силы и работать исключительно в одиночку. Создавать собственную агентуру означало многократное увеличение возможности провала. Да и что значит создание агентуры? Значит это обнаружение дееспособных и неглупых людей, должных сотрудничать с ним, повинуясь тому или иному побудительному мотиву. Мотив может быть добровольно-идейным, может быть корыстным, а может искусственно создаваться путем давления и шантажа.

Героев, самозабвенно решивших противопоставить себя мафии, Иван вокруг себя не обнаруживал, на вербовку толковых наймитов деньгами не располагал, а шантаж кого-либо из бандитов, близких к тому же Ферапонту, мог осуществить некто, обладающий властью и статусом — то есть, приближенный опять-таки к Системе, но никак не заезжий нищий военный пенсионер, пусть и с крепкими лбом и кулаками.

С большим интересом в самые первые дни своего пребывания в Черногорске Прозоров посмотрел интервью, которое давали по местному телевидению двое милиционеров.

Возвращаясь из деревни Запоево после расследования дела, связанного с пожаром на ферме, они обнаружили на опушке леса бочку с обгорелыми телами, которые впоследствии были по косвенным приметам опознаны родственниками. Прозвучавшее имя “Тимоня” порадовало сердце Прозорова. Другое имя “Конопля” ничего ему не говорило, однако он отчего-то был убежден, что и этот нелюдь наверняка в памятный вечер присутствовал на ферме у брата.

Горыныча Прозоров взял ночью, примерно через неделю после этого интервью, выследив его в кафе “Три гуся”.

Хотя Иван Васильевич никогда прежде самостоятельно не разрабатывал операций, в конторе его считали талантливым, способным на тонкие импровизации практиком. Впрочем, в данном случае задача заключалась лишь в том, чтобы подкараулить врага у выхода из кафе. Операция длилась несколько секунд и те редкие прохожие, которые в этот час находились неподалеку, видели лишь, как двое пьяных друзей, бережно поддерживая друг друга, усаживаются в машину.

Прозоров вывез бесчувственное тело за город, к озеру, где после реанимационных мероприятий произвел под ночными зведными небесами дознание с пристрастием, открывшее ему глаза на многие секреты “ферапонтовских”.

После Горыныч был вновь насильственно лишен сознания, упакован в брезент, и привязанный к его ногам камень утащил бандита в темные воды.

Машина Прозоров сжег в пятнадцати километрах от места совершения ликвидации.

Из слов Горыныча следовало, что в городе действуют по меньшей мере три крупных банды, и самая влиятельная из них именно “ферапонтовская”. Отмывку бандитских денег осуществляла вполне респектабельная фирма под названием “Скокс”, зарегистрированная в Черногорске и имевшая сеть филиалов в столице, куда недавно уехал Ферапонт — вероятно, для решения организационно-финансовых вопросов и ознакомления с отчетностью по доходам.

Прозоров выяснил также некоторые любопытные детали, касающиеся недавной гибели коммерческого директора комбината Акима Корысного.

Поправлявшийся после неудачного для бандитов покушения, Корысный лежал в больнице, окруженный круглосуточной вооруженной охраной, которая, естественно, была начеку по причине чувства своего собственного самосохранения, а посему грубые силовые методы со стороны бандитов означали повторный провал ликвидации коммерсанта. Следовало выработать хитроумный и далекий от банальности план действий, и этот план был придуман Урвачевым.

Первым делом тот создал оперативную бандитскую бригаду, детально расписав все действия и обязанности ее членов. Затем — продумал схему подхода к лечебному заведению, тактику проведения самого убийства и — спланировал отход убийц по выверенному маршруту.

Переодевшись в форму сотрудников ОМОН, бандиты прошли через санпропускник. Один из них попросил у охранника, стоявшего возле двери палаты, предъявить ему якобы для проверки табельное оружие и документы на него.

Законопослушный охранник стражу порядка повиновался, но уже в следующий миг узрел зрачок направленного на него “милиционером” пистолета. Последовала команда поднять руки и встать лицом к стенке.

Убийцы беспрепятственно проникли в палату, где находился Корысный.

С Корысным были двое телохранителей и жена (“классная телка” по определению Горыныча), но, введенные в замешательство милицейской формой вошедших в палату, сопротивления они не оказали, а подчинились приказу лечь на пол.

Сноровисто разоружив телохранителей, “омоновцы” в черных масках сообщили присутствующим, что цель их нахождения в палате — поиск наркотиков.

После, приблизившись к лежавшему на койке Корысному, один из бандитов, не обращая ни малейшего внимания на истошные крики жены больного, два раза выстрелил ему в голову.

Через считанные минуты убийцы мчались по вечерним улицам города, отирая потные от пережитого напряжения лица маскировочными черными масками.

Прозоров, проведя дознание и возвратившись на рассвете в дом дядьки Жоржа, несколько дней отсиживался в своей комнатке, анализируя добытые сведения. Все связывалось в один клубок: Ферапонт — Колдунов — Корысный — комбинат — Москва — “Скокс”.

Наконец уже в конце августа Иван принял решение ехать в Москву за необходимым профессиональным инструментом, а оставшееся до намеченной даты отъезда время посвятить “Скоксу”. Однако наружное наблюдение за подъездом и автомобильной стоянкой фирмы ничего существенного к его расследованию не прибавило. Он запомнил несколько десятков лиц, постоянно навещающих офис, даже пару раз побывал внутри здания — один раз в виде случайного прохожего, перепутавшего адрес, а затем проник туда, воспользовавшись халатностью ночного бородатого охранника, похожего на подрабатывающего художника, который в пьяном виде дрых на диване, оставив незапертой входную дверь. Прозоров побродил по помещениям, постоял у сейфов, порылся в бумагах секретарши… Ничего.

На сороковой день, помянув чаркой вместе с дядькой Жоржем покойного брата, Прозоров стал собираться в дорогу.

В последние год-два скитальческой жизни, когда по делам службы ему приходилось много разъезжать по просторам растревоженной страны, что-то произошло с Иваном Васильевичем Прозоровым, и сам он с некоторым удивлением и опаской отмечал в себе эти перемены. Как будто, описав гигантский круг во времени, завершался долгий жизненный цикл, и он снова возвращался к некой исходной точке, к тому душевному юношескому состоянию, с которым вступал в жизнь тридцать лет назад. Его вновь стали тревожить весенние ветры, беспокоило полнолуние и волновали туманные образы… Всякий раз, приобретая билет в двухместное купе спального вагона, а ездил он в исключительно в дорогих спальных вагонах, Прозоров испытывал чувство, с каким иной азартный человек покупает на улице лотерейный билет. То есть предполагая возможность выигрыша.

Разумеется, прохожие абсолютно точно знают, что ласковый и приветливый уличный зазывала врет самым бессовестным образом, что никакого, даже призрачного шанса выиграть у них нет, но тем не менее что-то останавливает их, какая-то безумная, а вернее, бездумная надежда заставляет выкладывать настоящие деньги и покупать пустую яркую бумажку.