В 1991 году Конгресс США принял Федеральный закон о корпоративной ответственности, который был призван стимулировать правильное корпоративное поведение{82}.Конгресс изложил ряд мер и программ, которые корпорации могли принять для смягчения своего потенциального наказания в случае, если они будут признаны виновными в уголовных нарушениях. Это было основанное на правилах решение, предложенное основанной на правилах организацией – правительством США. В ответ на это компании потратили огромные суммы на соблюдение программ (проводников правильного поведения) и в попытке защитить себя от возможных будущих санкций сформировали огромную и дорогостоящую бюрократическую систему соответствия. Однако этот метод кнута и пряника не решил проблем. Компании добавили больше наказаний за несоблюдение требований и больше стимулирующих вознаграждений за их неукоснительное выполнение. Но роста выполнения требований почему-то так и не наблюдалось. Несмотря на огромные инвестиции в программы, обеспечивающие соблюдение законодательных и нормативных актов, начиная с 1991 года все больше компаний вступали в конфликты с законом. В 2003 году специальный консультативный комитет Федеральной комиссии по вопросам назначения наказаний, изучив эти программы соответствия, пришел к выводу, что они не смогли добиться «эффективного соблюдения закона».

В свете кажущегося изобилия корпоративных скандалов в начале XXI века Конгресс США поспешно сформулировал новые правила, регулирующие корпоративное поведение, – закон Сарбейнза – Оксли (обычно называемый SOX) – и пересмотрел директивы для определения мер наказания в случае нарушений закона. Корпорации снова сразу же выделили миллиарды долларов для того, чтобы соответствовать этим новым правилам, как они это сделали всего двенадцать лет назад{83}.

Давайте рассмотрим не столь масштабный пример того же явления: менеджер компании размещает в буфете офиса призыв, который гласит: «Пожалуйста, вымойте микроволновку после ее использования», а затем еще один призыв: «Не кладите ноги на стол», а затем еще: «Не берите чужую еду». Все эти правила, а также множество других правил о том, что можно, а чего нельзя, которые ваш менеджер судорожно набирает на своем компьютере, а затем распечатывает, – всего лишь попытка закрепить одну ценность: уважение. Вместо того чтобы сформулировать одну общую ценность – такую как, например, «Уважайте наше общее пространство», – большинство создателей правил тратят уйму времени и проявляют какую-то нечеловеческую изобретательность в погоне за всеобщим соблюдением правил. Хотя гораздо эффективнее создавать новые модели поведения, существующие вне этих правил.

Что общего у придирчивого менеджера и его плакатиков с правительством США и законом Сарбейнза – Оксли? Оба раскрывают ужасающую правду о правилах: правила реагируют на поведение, а не управляют им. Правила не управляют прогрессом человечества, они лишь регулируют человеческое прошлое. Эта важнейшая истина формирует наше представление о правилах: чтобы добиться успеха, мы должны научиться двигаться в такт с правилами.

Я верю в букву закона, и я верю в то, что нам нужны законы и правила. Некоторые законы работают. Законы крайне успешны в регулировании человеческих действий, которые можно измерить. Законы о защите окружающей среды, законы об охране труда, законы о детском труде – это те области, где общество, бесспорно, выигрывает от твердой основы, от которой можно отталкиваться для регулирования действий. Мы не выбираем бутилированную воду, которой отравилось меньше всего человек, мы не покупаем автомобиль с наименьшей вероятностью самовозгорания. Если есть исчерпывающая и надежная наука о том, как построить дом, который лучше всего выстоит во время землетрясения или урагана, то общество только выиграет, если такая наука будет закреплена законодательно. Мы не должны предоставлять строителям четыре варианта строительства того или иного объекта, если нам достоверно известно, что из этих вариантов работает только один. Помните, что эта книга не о преступлениях, социопатическом поведении или желании подорвать или разрушить устои гражданского общества; эта книга повествует о складе ума и моделях поведения, которые могут привести к долгосрочному и стабильному успеху в гиперсвязанном и гиперпрозрачном веке информационных технологий. Когда я говорю о правилах, я говорю о тех правилах, которые регулируют социально приемлемое поведение.

Кроме того, я также считаю, что все мы должны научиться успешно существовать в рамках правил. Освоение правил – это достижение холма хорошистов. Это безопасная, четко определенная и базовая позиция. Как все базовые знания, это необходимый этап на пути к истинному пониманию. Но многие из нас застревают именно на холме хорошистов.

Мы живем в правовом обществе, и поскольку на протяжении всей нашей истории мы постоянно эволюционировали в сторону более справедливого законодательства, то научились чувствовать себя комфортно в окружении правил. На самом же деле проблема отчасти заключается в том, что мы на них полагаемся: мы слишком часто обращаемся к закону для решения всех наших проблем. Если закон говорит, что так можно делать, мы так и делаем. Мы очень преуспели на поприще мышления по принципу можно/нельзя. Наш склад ума настолько силен в этой области, что мы стали чрезмерно мускулистыми, такими же «перекачанными», как бодибилдер, – мы стали сильными, но перестали быть гибкими, как тот же бодибилдер, пытающийся коснуться пальцев ног. Мы чересчур уважаем правила, и это затягивает нас в трясину, где все наши действия путаются в контексте дозволенности по закону. Мы чувствуем себя силачами, и нам начинает казаться: дозволено все, что не противоречит законам. Мы становимся похожи на компанию Microsoft в 1990-е годы, которая считала, что можно давить конкурентов – главное, делать это в рамках закона.

Как сказал судья Верховного суда Поттер Стюарт, мы объединили понятия юридической допустимости и правильности. Танцы в такт с правилами зачастую приводят к утрате ощущения реальности – что хорошо, а что плохо в долгосрочной перспективе. Поскольку правила часто развеиваются по ветру политической беспринципности, их нельзя считать стабильной исходной точкой, ориентиром, по которому корабль вашей жизни прокладывает свой курс, особенно если море бурное, а погода весьма переменчива. Компанию Microsoft никогда не обвиняли в монополизации рынка. В действительности в США нет такого закона, который бы запрещал быть монополией. Никто не запрещал компании Microsoft быть хищной акулой – все уважают акул бизнеса, – но никто не будет терпеть агрессивную акулу, ведущую к тому же нечестную игру. Когда компания Microsoft стала использовать свое положение фактической монополии для ведения на рынке несправедливой и враждебной политики, Министерство юстиции США и Еврокомиссия привлекли компанию к ответственности{84}. Компанию Microsoft никогда не обвиняли в том, что она делала; проблемой стало то, как она делает для того, что она делает.