– Не надо! Я все сделаю! Не казните!

– Все? – Дантист подошел к нему. – Кровью смоешь вину?

– Смою! – тощий попытался грохнуться на колени и облобызать руки.

– А вы? – обернулся Дантист к остальным.

– Повоюем, – угрюмо буркнул смуглый квадратный мужик. – Только пулемет дайте – я по нему большой мастак.

– Со мной пойдете, – сказал Дантист. – Я за вами присмотрю. Если чего не так, перебежать вздумаете – о женах и детях своих подумайте. Гнилая ветка обрубается вся…

Заяц страха и бесенок нерешительности всегда жили в глубине души Ивана. Никому бы не признался в этом, но они продолжали его грызть, как и в детстве. Когда он стоял перед противником, перед новым делом, они нашептывали ему – у тебя ничего не выйдет. И разливался внутри холодок, мешающий двигаться и дышать. Но Иван всегда знал, как с ними бороться. Надо просто начать работать. Тогда руки и голова сами будут делать дело, к которому ты подготовлен.

Вот и сейчас он стоял перед зеленью знаменитых Кременецких лесов, охватывающих проселочную дорогу. Казалось, они занимают всю вселенную. Впрочем, так и было – именно здесь сейчас находится центр его мира. Липкий страх полз по позвоночнику – а вдруг его рота не сможет там сделать ничего. Даже не смерть, а позор и беспомощность страшили. Но приближалось время, когда будет отдан приказ на выдвижение. И начнется работа. А там поглядим.

Перед началом операции комбат собрал в штабе офицеров и пояснил, что на основании агентурно-разведывательных данных и допросов задержанных бандитов установлено, что большое количество оуновских банд, потрепанных в боевых столкновениях с армией и НКВД, уходит в Кременецкие леса. Там у них главное логово. Там они отдыхают, пополняются людьми и вооружением, а затем вновь – в Ровенскую и Тернопольскую области на свои бесстыдные бандитские дела. Этот вопрос командование решило закрыть раз и навсегда.

Когда рота только выдвигалась на место, Иван видел, какая мощь задействована. Нескончаемым потоком шли грузовики, пешие колонны. Прогремели гусеницами несколько легких танков. Казалось, эта сила может просто выкорчевать все эти леса и переглушить всех ее обитателей – белок, зайцев и бандеровцев. А вот теперь, стоя на исходном, он ощущал, что эти чащи способны поглотить любую силу.

Моросил мерзкий апрельский дождик, время от времени переходивший в ливень. Шинели начали набухать – значит, будут стеснены движения, и доли секунды может не хватить, чтобы спасти жизнь. Но противник в тех же условиях.

Начштаба полка прошелся вдоль строя роты и приданного ей взвода минометчиков, осматривая бойцов, вооруженных для длительного боя, и делая мелкие замечания по экипировке.

– Рота, слушай боевой приказ! – крикнул он и довел задачу.

Предстояло прочесать леса по направлению на юг, уничтожая и беря в плен живую силу противника, подавляя огнем и маневром очаги сопротивления.

– Действовать быстро, решительно и бесстрашно, как и положено бойцам НКВД, – сказал он напоследок.

Все, теперь вперед. Холодный пузырь в душе, который сковывал Ивана, лопнул. И началась привычная работа. Требовалось от ротного всего ничего – быть внимательным, принимать только нужные решения и отдавать только правильные приказы. И победить.

Все продумано и просчитано заранее. Иван полночи не спал, прикидывал, как лучше организовать бой. Он знал, что в лесу их ждет противник в количестве, сравнимом с дивизией, и наверняка готовящий горячий прием.

Пробиралась рота по лесу осторожно и неторопливо, растянувшись во фронт, чтобы не накрыл замаскированный враг сразу всех. Впереди шли разведдозоры. Были проработаны до автоматизма сигналы – голосом, жестами, ракетами.

Холодный дождик все моросил. Солнца не было видно, но оно давно перевалило за зенит. Лес казался необитаемым. Время от времени, правда, попадались следы войны – лежал разбитый самолет Як-3. В другом месте ржавел легкий танк Т-26 – наверняка еще с начала войны. Виднелись срезанные осколками деревья, давно брошенные окопы.

Лес поредел. Рота вышла к болоту, которого не было ни на одной карте, и его пришлось огибать. Пробираться местами приходилось по пояс в жиже. Потом бойцы снова растянулись в цепь.

Иван объявил передышку. В это время разведчики, сновавшие, как рыси лесные – мягко и незаметно, сняли секрет бандеровцев. Одного бандита нанизали на нож, другого – парнишку лет восемнадцати, – поставили перед Иваном.

Парнишка был перепуган, просил пана офицера его не убивать. И выложил все, что знал: дальше укрепления, где много вооруженных людей, а его самого поставили за страшными коммунистами следить и в случае чего бежать к батьке-командиру или дать сигнал из ракетницы.

Парень был болтлив, но туповат. С трудом из него вытянули, что за оврагом и лощиной идет небольшая пустошь, простреливаемая из оборонительных сооружений.

– У них там пулемет. Большой такой пулемет! – развел руками парень.

– Станковый? – спросил Иван.

– Большой пулемет…

Пришлось выделить несколько человек и место для охраны пленных. Что они будут – в этом Иван не сомневался.

При подходе к указанному пленным месту, за оврагом разведчики столкнулись с заслоном и первыми открыли огонь. Ликвидировали четверых оуновцев в немецкой форме и серых мазеповских форменных кепках с трезубами вместо кокард.

Все, таиться уже смысла не было. Рота начала быстрое продвижение. Вскоре открылось обещанное поле. И по бойцам НКВД врезали из пушки с позиции, укрепленной бревнами и камнями. Похоже, эта пушка и была тем самым обещанным «большим пулеметом». Маленькие пулеметы тоже заговорили.

И Иван забыл обо всем на свете. Он окунулся в свою стихию. Теперь не было неопределенности, не нужно было ждать неожиданного. Все просто – приказывай, воюй, стреляй. Уничтожай противника.

Он быстро определил цели для пулеметчиков и минометчиков. И те начали молотить. А автоматчики двигались вперед, охватывая опорный пункт и давя противника.

Вражескую пушку минометчики накрыли первым залпом. Она успела, правда, произвести два выстрела и легко ранить старшину Богатырева, но дальше заглохла. Потом упокоили один пулемет.

Бандиты устроились надежно. Прорыли сеть траншей, укрепления. Одно плохо для них – воевать они не умели совсем. После очередного минометного залпа стали выскакивать из окопов, бросаясь наутек, – большинство тут же и полегли. Оставшиеся усилили беспорядочный огонь.

Сколько же их здесь? – пытался прикинуть Иван. Сотни две-три, наверное. Больше, чем бойцов НКВД. А при наступлении перевес должен быть три к одному – этому еще на курсах молодого бойца учат. А война учит, что численный перевес – это не всегда главное. Куда важнее напор, умение, холодная голова и плотность огня.

Рота растягивалась, работала по огневым точкам. Бойцы НКВД укрывались от глаз противника в кустарнике. И все равно от укреплений противника их отделяло проклятое поле, которое нужно пройти или обойти.