Но Джеку предстояло оценить еще одну сторону военной жизни — оглушающее безделье. Привыкший дома к постоянной работе, а в лагере к ежедневным построениям и занятиям, он чего-то подобного ожидал и здесь… и страшно удивился, когда обнаружил, что тут, в сущности, никому нет никакого дела до того, чем занимается солдат в течение суток, если он не в рейде, не баф стик, не китчен командо или не занят еще какими-то «внутрислужебными» делами. Большинство занимаются спортом, бесконечно тренируются, пишут письма, перечитывают присланные. Многие просто разговаривают, слушают музыку, читают. Кое-кто спит сутками — не от лени, а действительно «в запас». Так что Джек слегка «разбалансировался», обнаружив после завтрака, что делать-то ему и нечего.

Иоганн занялся оружием — как-то даже любовно перечищал его, тихонько посвистывая. Елена уснула, с головой укрывшись одеялом. Жозеф и Ласло побежали играть в футбол. Анна просто куда-то ушла, как только поела. Густава тоже не было. Эрих писал письмо. Андрей тоже что-то читал и ел шоколадку. Дик уселся читать «Осколки».[74]

На несколько секунд Джек «завис». Потом уселся писать письма — домой и друзьям…

«…А в общем-то, мама, тут нет ничего особо опасного. Даже почти не стреляют, и противник далеко. Он не очень общительный, мы сами вынуждены набиваться к нему в гости. Вокруг необычно, но красиво. Снег тоже идет, но чаще дождь, и небо видно чаще, чем у нас дома. Я пришлю фотографии, чтобы ты могла увидеть, где служит твой сын. Я…»

Джек положил цанговый карандаш и задумался. Он хотел вообще-то написать о Стелле. Но стоит ли? Вспомнилось, что она его приглашала…

Эй, а почему бы нет?!

Джек, порывшись в карманах, достал клочок бумажки. Задумчиво улыбаясь, прочел адрес. Странный, честное слово, — «Фильги Коттедж, недалеко от истоков р. Нэйтив Северн». Вспомнилось, как три года назад к соседям пришло письмо, отправленное по их адресу еще до Третьей мировой, — каким-то чудом человек, которому оно было адресовано, когда он был еще подростком, получил его уже стариком и в совсем другом мире…

— Джек, — позвал его Эрих, кусавший перьевую «вечную» ручку, — как ты думаешь, если Эльза узнает, что я скоро приеду в отпуск, она обрадуется?

— До одурения, — заверил Джек, и Эрих, заулыбавшись, снова уткнулся в письмо.

Англичанин же решительно обратился к Иоганну:

— Товарищ сержант…

— Прум-пум-пу… мм?…..пумм… — Иоганн любовался смазанной боевой пружиной дробовика. — Чего?

— Сержант, а тут можно взять увольнительную? Ну… в принципе?

— В принципе? — Швейцарец отложил барабан и посмотрел на Джека слегка отсутствующим взглядом. — Да света ради, конечно. Только обычно не берет почти никто. Ни в принципе, никак.

— Почему? — настаивал Джек.

— А куда? — Иоганн потянулся, постучал сапог о сапог. — По местным деревушкам рвануть в поисках самогона и сифилиса? Да и там-то не живет уже почти никто…

— Ну почему… — смешался Джек. — Чего сразу… А к англичанам, к колонистам?

— А у них что делать? Вот когда праздник, спектакль, ярмарка, тогда все свободные, тогда, правда, к ним набиваются. А так что? Они же все на полях.

— Но в принципе-то… — в отчаянье повторил Джек, вдруг чувствуя, что ему просто необходимо ехать.

Иоганн свел брови:

— Да чего тебе нужно-то?

— Да-а… — Джек замялся, но Дик, совершенно неожиданно опустив книжку, объявил:

— Он вчера познакомился с отличной девчонкой. И хочет с ней встретиться… Чего ты на меня машешь, олух? — Он засмеялся. — Иоганн, да пусть едет! И я, пожалуй, с ним. — Новозеландец сел. Увидел опасение на физиономии Джека и засмеялся: — Да не боись! Забросишь меня в магазин и заберешь на обратном пути.

— В магазин? — словно очнулся и Андрей. — Слушай, посмотри там…

— Стоп! — Дик вскинул руку. — Я сейчас составлю список по взводу, а ты, Иоганн, напиши нам увольняшки. На сорок восемь часов.

— Сейчас. — Иоганн полез в свой ящик…

…И Джек шагал к Фишеру, держа в руке два бланка без подписей и печатей.

Фишер сидел над бумагами. Еще не увидев, кто вошел, он сказал:

— Никогда не становись ахвицером…

— Товарищ лейтенант, рядовой Брейди! Разрешите обратиться?

— А? — Фишер поднял глаза от бумаг. — Чего еще? Брейди, Брейди… Что там у тебя, Брейди?

— Увольнительные на подпись, товарищ лейтенант. Вот… — Джек протянул листки.

— Давай. — Фишер подмахнул оба. — Мастерс едет? Слушай, скажи ему, чтобы привез бумаги для пишущих машинок, белойтовской. Вот… вот деньги…

Мажняк подписал увольнительные тоже, но потом, задержав их в руке, вдруг сказал:

— Вот что. Я видел, как ты дерешься. Умеешь, и хорошо умеешь. Конечно, ланкаширский бокс?

— Так точно, товарищ капитан, еще со скаутского отряда…

— Ага. Но я вот к чему. Не задирайся. Иначе пойдешь под арест. Понял?

— Так точно, товарищ капитан, — кивнул Джек. Задумался. — А если агрессором буду не я, товарищ капитан?

— Тогда пойдешь под арест, если я увижу на твоей физиономии хоть один фингал.

* * *

В конфедеративных частях базовой моделью легкой машины был бессмертный «Ровер» во всем его многообразии. Джек об этом отлично знал и удивился, когда Дик подкатил к блиндажу на нестерпимо-желтой с синей полосой открытой двухместной «Багги» с рамой вместо крыши. Подтянувшись на этой раме, Дик пересел на место пассажира и, устроившись, сказал, махнув рукой:

— Туда.

— Держи. — Джек передал деньги. — Лоун заказал пачку белойтовской бумаги. Для пишущих машинок…