Так, деточка, ноги в руки и вперед! Навстречу страшному, неизвестному, но точно хорошему!

В раздевалке толпилось несколько полуголых девушек. Они медленно сушили волосы, красили ресницы у зеркала и тихо переговаривались о чем-то своем.

– Такая темная… Интересно, каким автозагаром она пользуется?

– Такой естественный.

– Как будто натуральный.

– Спроси, Лик.

– Почему сразу я?

– Ну, тогда ты, Ник, интересно же.

– Да ну вас на фиг. Сама возьми, да спроси.

Я переоделась, вышла из раздевалки, отдала ключ и вызвала лифт. Недорогой спортклуб, куда я хожу с весны, находится на восьмом этаже бизнес-центра в конце Ракетного бульвара. Полукруглая башня в двадцать этажей – невнятного желто-зеленого цвета.

До сих пор не могу привыкнуть к лифтам. Их четыре. Каждый обозначен буквой – А, В, С, D. Чтобы подняться или спуститься на нужный этаж, нужно набрать его номер на цифровой панели, и тогда экран покажет букву – в этот лифт и нужно будет зайти.

Обычно я выбираю этаж и забываю посмотреть, в какой лифт заходить, но не сегодня. Нужный лифт приехал забитым почти под завязку. Я с трудом втиснулась в толпу молоденьких менеджеров с бейджиками из соседних офисов.

– А куда делась Вика? – спросила с оранжевым шнурком на шее.

– Ушла, – пожала плечами другая.

– Куда она ушла?

– Или кушать, или писать.

Лифт опустился на три этажа и снова открыл свои двери. На пятом этаже стоял парень с рюкзаком на одном плече. Он выглядел то ли очень усталым, то ли недовольным. Места в лифте не осталось.

– Не сегодня, – сказала я и громко рассмеялась, не сдержавшись.

Двери закрылись, лифт тронулся.

– Не обижайтесь! – крикнула я как бы вслед, все еще продолжая ржать.

На первом этаже я дошла до турникета и стала искать свой электронный пропуск. Неужели потеряла? Я копалась в сумке больше минуты.

– Проходи, – раздался писк, и на турникете загорелась зеленая стрелочка. Парень с пятого этажа прошел рядом и быстро скрылся за стеклянными дверями бизнес-центра.

Я прошла через турникет, поправила сумку и вышла на улицу. Хотелось заткнуть уши и забыться в родном плейлисте.

Парень тем временем стоял рядом с щитовой, где у железной лестницы был пристегнут его велосипед. Он будто что-то искал в карманах, а велосипед был той же модели, с которого я упала недавно.

Хотя зеленое пятно уже заметно посветлено, и ссадины больше не кровоточили, большим пальцем все еще трудно было шевелить.

– Иван, подойди-ка сюда! – крикнула мадре из коридора. Я машинально свернул переписку с Элькой «Вконтакте» и вышел из комнаты.

Мы с сестрой с детства называем ее мадре. Во втором классе учили испанский язык. Недолго, каких-то три месяца всего. А слово запомнилось, привязалось, прижилось в семье, хотя поначалу и звучало грубовато.

Мадре работает учителем русского и литературы, так что мы с Олькой с первого класса были под присмотром. Так и сейчас, ничего не изменилось.

А еще мы с детства знали – если мадре требует «подойти сюда», значит, будет отчитывать. Выберет самый строгий учительский тон и потребует подробных и четких объяснений – что, где, когда, зачем и почему.

Мы уже взрослые, нам почти по семнадцать, а таких моментов боимся до сих пор. Мадре умеет вправить мозги.

– Иван, немедленно подойди сюда! – повторила мадре уже более требовательно.

Мадре стояла в ванной у стиральной машины и перебирала корзину с грязными вещами. Было заметно, как она хмурится под очками.

– Ну что я опять натворил?! – вздохнул я.

– Объясни мне пожалуйста, – начала она. – Что это такое?

Она наклонилась и подняла с пола черные кружевные трусы.

– Трусы, – невозмутимо ответил я.

– Я знаю. Иван, я долго на все это смотрела, долго терпела… ты парень взрослый и неглупый. Думала, поиграешь и одумаешься.

– О чем ты?

– Толь, подойти сюда! – позвала на помощь отца. – Мне нужна твоя помощь. Ваня не понимает простых вещей.

– Каких? – недовольно переспросил папа.

– Чтобы ноги ее больше не было в нашем доме! – четко произнесла мадре, зашвыривая в стиральную машину светлую футболку. – Это нехорошая девочка, Вань. Я не хочу, чтобы ты с ней общался.

– Чем тебе так не угодила эта девочка? – не понимал папа.

– Знаю я этих столичных штучек! У них в этом возрасте с десяток парней сразу, выпивка, дискотеки, наркотики… Бесстыжая!

– Все они сейчас такие! Ну, видел я вчера ее. Нормальная, веселая девочка. Ну, влюбился парень – и что? Все влюбляются. Еще ничего не знаешь, а уже заранее на всех обозлилась, накручиваешь себя… Нельзя так.

– А как не накручивать?! У Вани и Оли выпускной класс, экзамены и поступление!

– Ну и поступят. Все поступают, и они поступят. Запасись валерьянкой и жди. Бывает и хуже, но реже.

– Да к ней полрайона табунами ходит. Я сама видела! Куда уж хуже! – Мадре включила стиральную машину и прошагала на кухню. Там открыла новую пачку сигарет и закурила. Я никогда не видел, чтобы она курила. При мне это был первый раз.

– Самая лучшая школа района, а этот влюбленный идиот придет домой, рот не закрывает! Эля то, Эля другое, что-то сказала, что-то спела! Знаю я, чем эти песни кончаются. Пришло время, мальчик, серьезно поговорить с тобой.

– Да что я такое сделал-то? – не выдержал я.

Из своей комнаты вышел сонный Женек. Месяц назад ему исполнилось четыре. Непонятливо оглядел всех:

– Чего вы ругаетесь? – Тер левый глаз кулаком.

– Не слушай нас, Женечка, иди к себе, – ответила мадре.

– Уши закрой и иди под одеяло, – поддержал я.

Женек не стал спорить. Зевнул, приложил к ушам ладони и пошел к себе.

– Вы только не ссорьтесь, – сказал он, открывая дверь комнаты.

– Мы не ссоримся, малыш, – ответила мадре. – Я просто воспитываю твоего брата.

– Да что я сделал-то? – снова спросил я, стараясь не срываться на крик.

– А то не знаешь!

– Эля моя девушка, мы любим друг друга, у нас все серьезно, – сказал я.

– Какая такая любовь!.. – махнула рукой мадре. – Если еще хоть раз увижу тебя рядом с этой дрянью, я не знаю, что сделаю. Вы уже последний стыд потеряли! Над вами вся школа смеется! Надо мной смеются! Тебе меня не жалко?! Только начала работать, а уже такое… Если уж ей на меня плевать, то тебе-то, надеюсь, нет?