– О… – Рик поднимает глаза к потолку, прикидывая в уме. – Пару бутылок.

– Маленьких? Хорошо бы немножко уменьшить порцию.

– О, нет. Я имею в виду две вот такого размера. – Рик на полметра разводит руки. – Сколько в них? Кажется, литра полтора.

Бет в изумлении откидывается на спинку стула.

– Боже! Вы хотите сказать, что выпиваете три литра колы?.. В день?!

– Ага.

– Там же полно кофеина, – говорит Трой.

– Может, Рику перейти на колу без кофеина? – предлагает Карен.

– На вашем месте, Рик, я бы завязала, – качает головой Лилли. – Сэкономили бы кучу денег. Вы сами платите за пребывание здесь, в Мореленде?

– Да-а… – Рик смущен. – И гораздо больше, чем трачу на кока-колу.

– Представьте, что тревожность пройдет, если вы просто перестанете пить колу.

– Ах, если бы, – усмехается Рик.

– Тогда не пришлось бы нести непомерные траты за свое пребывание здесь, да и в эмоциональном плане для вас это тоже было бы лучше.

Потому что поведение и чувства переплетаются друг с другом, думает Майкл. Возможно, в пасхальной булочке все же есть смысл.

– Отныне мое тело – это храм. – Эбби кивает на тарелку с рыбой и жареным картофелем. – Прямо сейчас и начнем здоровый образ жизни.

– Хорошо для умственных способностей, – говорит Колин, заказавший то же самое.

– Это жирная рыба, не треска в кляре, – замечает Лилли.

Колин запихивает в рот большой кусок и закрывает глаза.

– Ну и что с того, что эта пища не совсем для мозгов? Зато вкусно.

– Большое спасибо, Салли. – Перед Лилли ставят тарелку, полную салата.

– Вы только посмотрите, – говорит Колин.

– Бет была бы довольна, – кивает Эбби.

– Училкина любимица, – говорит Колин.

– А ты завидуешь, потому что она тебе нравится, – парирует Лилли.

– Ничего подобного! – возмущается Колин. – Она слишком старая для меня.

Но щеки у него краснеют.

Эбби вдруг замечает в дальнем конце столовой растерянную Карен. До сегодняшнего дня Эбби видела ее только в понедельник и еще ни разу с ней не разговаривала. На первый взгляд Карен показалась ей слишком чувствительной, готовой чуть что разрыдаться, но тогда Эбби и сама была на грани срыва. Однако женщина, которую она увидела на сегодняшнем утреннем занятии, вряд ли пошатнет ее собственное хрупкое равновесие, поэтому Эбби поднимается со стула и машет Карен рукой.

– Идите к нам, здесь полно свободных мест!

– Спасибо. – Карен, улыбаясь, усаживается между Эбби и Колином.

Лицо у нее доброе, думает Эбби. Красавицей или хорошенькой не назовешь – для этого у нее недостаточно правильные черты, зато взгляд теплый и открытый, а волосы… Эбби вновь становится немножко завидно.

– Ну, и как вам первая неделя? – сразу спрашивает Лилли, не дав Эбби и рта раскрыть.

– Вообще-то, я сегодня только второй день, – отвечает Карен.

– У-у, а ты, Колин, помнишь? – говорит Лилли. – Свой второй день?..

– Как будто лет сто прошло. – Колин трет подбородок, как вспомнивший о детстве пенсионер.

– Сколько вы уже здесь? – спрашивает Карен.

– С ноября, – отвечает Колин.

– Правда? – изумляется Карен.

Эбби знает, о чем она думает, потому что и сама вчера точно так же отреагировала на ответ Колина. «Неужели столько месяцев лечения так ни к чему и не привели?»

– И он до сих пор ходит в шлепанцах. – Лилли подмигивает.

– А вы… э-э… хоть на улицу-то выходили? – нерешительно спрашивает Карен.

– Да, в понедельник в сад, вместе с вами.

– А вообще покидали клинику?

– Мне лень, – говорит Колин.

Эбби видит, что Карен тоже ему не поверила. Наверное, ему грозит принудительное лечение. Неудивительно, что его девушке уже все надоело.

– Он дышит свежим воздухом на балконе, – говорит Лилли. – Когда курит.

– А вот, к примеру, она, – Колин кивает на Лилли, – то поступает сюда, то выписывается – туда-сюда, как чертик из табакерки. Так что вопрос не в том, как долго, а в том, как часто.

– Вот такая я девчонка. – Лилли ерзает на стуле, поправляя мини-юбку.

– Ее уже в пятый раз сюда загребли, – говорит Колин.

Они как Траляля и Труляля, думает Эбби. Колин и Лилли ей нравятся все больше – оба с юмором воспринимают ситуацию. Однако сейчас она вдруг замечает, как хмурится Карен.

– Не переживайте. Не все так любят Мореленд, как эти двое.

– Значит, по-вашему, здешнее лечение все-таки работает? – спрашивает Карен.

– О, да, – отвечает Лилли. – Врачи тут просто гениальные.

Знаю, знаю, хочется Эбби сказать Карен. Полное противоречие. Но лучше промолчать. Она благодарна этим двоим за то, что взяли ее под свою опеку.

– Ничего, если я спрошу, как вы сюда попали? – обращается к ней Карен.

Эбби сглатывает.

Руки вдруг начинают дрожать так, что с вилки падает кусок. Эбби охватывает паника. Я думала, что с этой ужасной тревогой покончено – последние два дня вроде бы стало легче. Она вынуждена положить вилку и нож на стол.

– Я… м-м-м…

Внезапно подступает тошнота, только что съеденная пища из желудка поднимается к горлу.

– О боже, простите. Не отвечайте, если не хотите.

Глаза Карен полны сочувствия, она протягивает руку и сжимает ладонь Эбби.

Эбби снова сглатывает. Не знаю, с чего я взяла, что у меня иммунитет к людскому любопытству.

– Все нормально, – произносит она, хотя комната еще плывет перед глазами. Нестерпимо хочется скорее убежать к себе в палату и лечь.

Так, говорит она себе. Оставаться здесь на долгие месяцы, как Колин, я не могу – мне нужно домой, к Каллуму. Нужно, чтобы все видели: я справляюсь. У Карен добрые намерения, совершенно точно.

Все трое выжидающе смотрят – Лилли и Колину она тоже ничего не рассказывала. С чего же начать?

– Последние несколько месяцев были жуткими.

Карен вздыхает.

– Да уж…

– Это было ужасно. Как будто вся жизнь летит в тартарары.

Она сама удивляется прямодушию своего признания.

Повисает тишина. Эбби страшно: ей кажется, что она выложила нечто уж слишком ошеломляющее. Но, по крайней мере, комната больше не плывет перед глазами. Если удастся немного разрядить обстановку, она, наверное, сможет все объяснить.