Но едва ли это волновало Годфри больше всего. Уткнувшись головой в барную стойку вместе со своими соотечественниками, он пытался забыть о своих бедах, забыть о скорой войне. Больше всего Годфри ненавидел самого себя. Он знал, что должен находиться подальше отсюда, поддерживая сестру и брата, быть вместе с остальными, делая все возможное для того, чтобы защитить город. Но он просто не мог заставить себя сделать это. С самой юности Годфри вел себя именно так – когда наступали сложные времена, он был не в состоянии встретиться с ними лицом к лицу. Вместо этого молодой человек он уходил в пивную и топил свое горе в эле.

Просто в отличие от других Годфри был сделан из совершенно другого материала, хотя он и хотел бы измениться. Когда он оказывался разбитым, то вместо того, чтобы быть храбрым, как Кендрик, Рис или Гвендолин, он слишком поддавался панике, чтобы предпринимать какие-либо действия. Вместо того чтобы противостоять трудностям, Годфри старался избегать их в надежде на то, что они пройдут сами собой. Время от времени, после нескольких крепких напитков, ему удавалось убедить себя в том, что все будет в порядке, что ему нет необходимости испытывать свое мужество в бедах мира – это он может оставить для других.

Но на этот раз Годфри казалось, что все по-другому. На этот раз он знал, что ничего не будет в порядке. Он был здесь, в этом чужом городе, в этой чужой пивной, когда все вот-вот изменится навсегда. Его старые проторенные земли, королевский двор, старые знакомые ему улочки, старый район, старые пабы – все, что он знал, будет стерто с лица земли. Совсем скоро ничто уже не будет прежним. Скоро за ними сюда, в это место, явится смерть.

Щит пал. Он все еще не мог этого понять. Это всегда было самым большим страхом всех и каждого, еще с тех пор, когда Годфри был ребенком, а теперь это стало явью. Годфри знал, что особенно в такое время как сейчас ему не следует пить, что он должен держаться прямо, быть мужчиной, поспешить на улицу и присоединиться к своим сестре, брату и всем остальным, противостоять опасности, надвигающейся на ворота. Он знал, что ему следовало бы быть большим мужчиной. И Годфри знал, что пообещал сестре никогда больше не пить.

Он был противен сам себе. Тем не менее, хотя он по-прежнему хотел стать другим человеком, его поразили страх и бездеятельность. Годфри просто не мог заставить себя подняться, выйти туда и делать то, в чем они нуждались. Он не был обученным воином, как его братья. Он никогда не занимался уроками в детстве, всегда отказываясь подчиняться своему отцу. У него на самом деле не было никакого настоящего умения в жизни. Годфри знал только, какие пабы посещать и какую плохую компанию выбрать.

Сидя здесь в дурном настроении, Годфри казалось, что он попросту растратил свою жизнь. Он отчаянно хотел изменить ее, но только не знал как. Молодой человек не мог избавиться от ощущения, что уже слишком поздно. В конце концов, что может один человек сделать против такой армии, как армия Андроникуса? К тому же даже не будучи обученным воином – не меньше. Все казалось настолько тщетным. Если ему предстоит умереть, он этим даже может насладиться.

Единственное, что Годфри мог сделать, единственное, что он мог контролировать – это выпить еще один бокал и утопить свои тревоги, насколько это возможно.

«Еще одну кружку!» – крикнул Годфри бармену.

«И мне!» – эхом повторил Альтон.

«И мне!» – крикнул Фальтон.

Позади него толкались несколько завсегдатаев, а еще больше входило в таверну, и Годфри пришлось плотнее прижаться к барной стойке, поскольку присутствующие жались друг к другу плечом к плечу. Его друзья тоже пили от отчаяния, как и другие завсегдатаи в этом месте.

«Я никогда не видел это место таким переполненным», – сказал бармен, опустив перед ними их напитки. – «Войны должны происходить чаще», – добавил он. – «Кажется, что каждая проклятая душа в этом городе хочет заглушить свои печали».

«Ну, это наш последний день», – ответил Фальтон. – «Я абсолютно точно не хочу умирать трезвым».

«Хорошо сказано», – крикнул Акорт. – «И я тоже. Если мне предстоит умереть, почему бы не сделать этого пьяным?»

«Какова заслуга в том, чтобы быть трезвым, когда тебя бросают в землю?» – добавил Фальтон.

«Ну, есть одна хорошая причина для того, чтобы оставаться трезвым», – возразил Годфри, лишь для того, чтобы поспорить. – «Вы можете выйти отсюда и сражаться, чтобы предотвратить свою смерть».

«Ха!» – поглумился Акорт. – «Я могу сражаться так же хорошо, как и пить!»

«Да! Да!» – эхом повторил Фальтон. – «Разве ты не знаешь, что половина солдат там все равно пьяна? Ты правда думаешь, что они сражаются трезвыми?»

«В любом случае это не имеет значения» – сказал Акорт. – «Трезвые или нет, неужели ты на самом деле считаешь, что один воин сможет остановить миллионную армию?»

Годфри не мог не согласиться с друзьями. Тем не менее, он по-прежнему был в себе разочарован. Он любил свою сестру Гвендолин и брата Кендрика больше, чем смог бы выразить словами, и чувствовал, что бросил их, что в их глазах он является разочарованием. А это единственное, чем Годфри не хотел быть. Он мог быть разочарованием в глазах своего отца – он научился жить с этим. Но Годфри любил своих братьев и сестер, особенно Гвендолин, а она верила в него. Мысль о том, что он разочаровывает ее, была ему ненавистна. Особенно после того, как сестра спасла его.

«Для чего она спасла меня?» – выкрикнул Годфри вопрос самому себе.

Акорт и Фальтон обернулись и озадаченно посмотрели на него.

«О чем ты говоришь, парень?» – спросил Фальтон. – «Ты что-то бормочешь?»

Годфри чувствовал, что отличается от всех этих завсегдатаев. В конце концов, он был сыном Короля. Он был сделан из другого теста. Внутри него что-то было. Разве не должен он вести себя по-другому? У этих людей никогда не было шанса в жизни, но у него было нечто большее, чем шанс – у него были они все.

Или же все разговоры о принадлежности к МакГилам, об участи сына короля всего лишь вздор? Неужели это ничего не значит? Был ли он, в конце концов, так же хорош, как и все остальные, независимо от того, откуда они происходили?

Когда Годфри сделал большой глоток очередной кружки эля, ответы на все эти вопросы ускользали от него, роясь в его гудящей голове. Он не знал, доберется ли когда-либо до сути всего этого.

Внезапно дверь в паб распахнулась, и головы всех присутствующих обернулись, когда вошла красивая женщина. Годфри тоже обернулся и несколько раз моргнул, пытаясь сосредоточиться и вспомнить, кто она. И в следующую минуту он понял – Иллепра. Целительница, которая спасла его жизнь.

Иллепра выглядела красивой, как никогда, в своем кожаном коричневом наряде, с длинными взъерошенными волосами и сияющими зелеными глазами. Девушка остановила свой взгляд на Годфри, подходя к нему через весь паб, не обращая внимания на всех посетителей, толпившихся вокруг нее.

Они расступились, освобождая место для девушки. Казалось, что все выпившие мужчины были удивлены появлением такой красоты в этом месте.