Я улыбнулась. Не надо быть гением предсказаний, чтоб предположить именно это: молодая женщина без обручального кольца наверняка захочет погадать на жениха.

— Да, — кивнула я. — Есть такой мужчина.

— И не один, — со знанием дела заметила Сорен. Тоже ничего сверхъестественного. Я хорошо выгляжу, одета в дорогое платье, ношу украшения из драгоценных металлов, а не бижутерию — значит, не гувернантка и не судомойка, значит, есть состояние, значит, рядом трутся люди. В частности, кавалеры.

— Точно, — улыбнулась я, сделав улыбку заинтригованной. — А как вы узнали?

Сорен открыла сумочку и извлекла потертую и замасленную колоду карт. От колоды, несмотря на всю ее непритязательность, ощутимо тянуло магией: это был артефакт, причем довольно сильный.

— Для этого не надо магии, — серьезно сказала Сорен. Тао Минь муркнула и свернулась клубочком, томно прикрыв глаза. — Вы едете одна, вас никто не провожает, но у вас однозначно много поклонников. Этот чудесный бриллиант — подарок одного из них.

— Неужели! — рассмеялась я. — А почему не родителей, например?

Сорен наградила меня тонкой улыбкой и ответила:

— Потому что розовый бриллиант — символ тайной страсти и вечной верности. Родители такого не дарят, и вы это прекрасно понимаете.

Я смущенно опустила глаза. Проводник прошел по вагону, предлагая желающим легкий ужин в вагоне-ресторане. Сорен принялась тасовать карты.

— Вы действительно очень проницательны, — уважительно заметила я. Сорен улыбнулась. Было видно, что похвала ей приятна.

— Кстати, вы скоро встретите того, кто подарил вам камень, — сказала она и продемонстрировала мне карту: Лунный Рыцарь в сверкающих доспехах.

Дамьен действительно был рыцарем — пусть на нем не было лат и шлема, но он жил со спокойным достоинством, и я всегда знала, что могу на него положиться. За окном пролетали темные растрепанные гребни лесов, а я вспоминала своего единственного родного и любимого человека и думала, что Сорен ошибается. Мы с ним больше не встретимся.

— Хорошо, если так, — натянуто улыбнулась я. Сорен перетасовала карты и принялась выбрасывать их по три. Подобный метод гадания был мне незнаком, и я заинтересованно смотрела, как мелькают сердца, мечи и кубки в углах карт.

— Рядом с вами могущественный враг, который прикидывается вашим другом, — голос Сорен был глухим и расслабляющим, невольно погружающим в сон. — Он хочет использовать вас в своих целях. Но рядом есть и друг. Скоро вы будете носить его клеймо и отдадите ему часть себя. Есть и третий человек — если сумеете избежать смертельной опасности, то проживете с ним долгую и счастливую жизнь.

Поезд замедлил ход, и за окнами замелькали огни станции — маленькой, но уютной и чистой. По позднему времени пассажиров почти не было: двое военных да долговязый парень с рюкзаком. Оцепенение покинуло меня, и я с улыбкой заметила:

— Удивительно! Ведь действительно, все так и есть. А карты скажут, как мне избежать опасности?

Сорен неопределенно пожала плечами.

— Вряд ли. В таких вещах, как спасение собственной жизни, лучше полагаться на себя и Господа.

Разумный ответ. В принципе за такие гадания можно было и в инквизицию загреметь. Как когда-то давно говорил Тобби, все начинается с мелочей. Раскинут картишки, напугают порчей и выманят все деньги.

Поезд мягко качнулся, и уютная станция медленно поплыла назад. По вагону к самым дальним местам прошел тот парень с рюкзаком, которого я заметила на перроне, и сейчас он показался мне смутно знакомым.

— Простите, Сорен, я отойду, — сказала я. — И спасибо вам за гадание.

— Берегите спину, — посоветовала Сорен и вновь принялась тасовать карты. Тао Минь приоткрыла глаза, посмотрела на меня и вновь погрузилась в дрему.

Я прошла в конец вагона, заглянула в отсек, в который нырнул незнакомец, и удивленно воскликнула:

— Дамьен? Это ты?

Дамьен обернулся — он в этот момент клал рюкзак на полку для багажа — и его усталое лицо озарило такой чистой беспримесной радостью, что я ощутила укол боли.

— Вера, — промолвил он, сгреб меня в объятия, и какое-то время мы стояли, не в силах разжать руки. От Дамьена пахло краской и клеем, дымом и болотной водой, и, прижавшись к нему, я слышала, как тревожно бьется его сердце.

— Откуда ты тут? — негромко выдохнул он.

— Еду на задание, — откликнулась я. — Одного человека хотят убить, я должна помешать.

— Ох, Вера… — промолвил Дамьен и, осторожно отстранившись, погладил меня по щеке с такой заботой и искренней нежностью, что я едва не расплакалась.

Потом мы опустились на сиденья и несколько долгих минут провели в молчании. Прошел проводник, сказав, что вагон-ресторан закрывается, прошла какая-то подвыпившая парочка, и постепенно свет стал гаснуть. В отсеке Сорен вспыхнула лампочка — должно быть, гадалка решила почитать на сон грядущий — но больше никто не зажег огня.

— Ночь… — негромко сказал Дамьен. За окнами уже царила непроглядная тьма, которую изредка подсвечивали мелкие звезды — огоньки на хуторах. — Не езди туда. У меня плохое предчувствие.

— Не могу, — вздохнула я. — Понимаешь, это несчастный больной человек. Скорбный духом. А ему готовят ужасную жестокую смерть. Я не могу, Дамьен…

Дамьен помолчал, а потом произнес:

— Ты, конечно, запретишь мне ехать с тобой.

— Откуда ты вообще тут взялся? — удивленно спросила я. — Не подумай, я безумно рада тебя видеть.

Дамьен улыбнулся, и улыбка вышла светлой и обезоруживающей. Предсказание Сорен началось сбываться.

— Обновлял фолианты Кахвинорской библиотеки, — ответил он. — А теперь еду на родину… Знакомый пригласил поработать.

— А я — в Сосновую Хмарь, — хмуро сказала я, и Дамьен нахмурился. — В Сосновую Хмарь, к воспоминаниям.

Мы почти не говорили о Сосновой Хмари. Понимая, что в очередной раз делиться общими воспоминаниями — это лишь умножать боль, Дамьен благоразумно предложил перенести все разговоры на утро, а сейчас поспать. В очередной раз жалея, что в поездах Хаомы не предусмотрено спальных вагонов, и ночь придется проводить сидя, я разулась и, попросив Дамьена отвернуться, расстегнула платье и избавилась от корсета.

Сразу стало легче дышать. В путешествия я всегда брала одежду с минимумом застежек и крючков и искренне хотела бы отказаться от корсета вообще. Но, как говорила матушка на мою очередную каверзу, «Вера, ты же леди». А леди должны терпеть.

Я так устала за день, что почти сразу же провалилась в сон. К счастью, обошлось без кошмаров — мне снилось, что мы с Дамьеном едем в Сосновую Хмарь, и он меня целует. Очень нежно, очень ласково, едва прикасаясь губами к губам. Теплые, слегка шершавые пальцы скользили по моему лицу, то дотрагиваясь до закрытых век, то ныряя в волосы и выбирая шпильки, и я боялась дышать, понимая, что сон вот-вот закончится.