Она слегка качает головой.

– Уставшей. Тяжесть в груди, – шепчет она.

– Да, проблемы с сердцем высасывают из нас все силы. Но я думаю, вам не понадобится серьезная операция. Вы отлично справились, операция на сосудах прошла успешно. Вы переживете.

Он тянется и гладит ее по голове, как ребенка.

Дорис стряхивает его руку:

– Сильная? Неужели я сейчас кажусь вам сильной?

Она медленно поднимает руку, в которую вставлен катетер. Под пластырем расцвел синяк, а кожа вокруг иголки натягивается, когда она двигает рукой.

– Да, для вашего возраста – несомненно. Всем бы в ваши годы иметь такую динамику. Просто вам нужно немного отдохнуть, вот и все.

С этими словами он разворачивается и уходит.

Ни на секунду не задерживается.

Она мелко дрожит, подтягивает одеяло до подбородка. Ее пальцы холодные и непослушные, она подносит их ко рту и дышит на ладони. Слабым теплым воздухом. Она слышит, как в коридоре доктор разговаривает с одной из медсестер. Он шепчет, но недостаточно тихо:

– Поднимите ее обратно в общее отделение, ей больше не нужно здесь оставаться.

– Разве она достаточно стабильна?

– Ей девяносто шесть. Трудно сказать, сколько ей осталось, но еще одну операцию она точно не переживет.

Не переживет еще одну операцию. Медсестра заходит в палату, чтобы собрать ее вещи с тумбочки, и Дорис прикусывает язык, когда холодный воздух проникает к ее ногам.

– Вы вернетесь в общее отделение, это хорошие новости, не так ли? Давайте сниму эти электроды.

Медсестра осторожно сдвигает рубашку Дорис и отлепляет кружочки. Обнаженное тело дрожит, отчего все тело начинает болеть.

– Бедняжка, вам холодно? Минутку, я дам вам еще одно одеяло.

Медсестра исчезает, но быстро возвращается с толстым бело-зеленым одеялом, которое расправляет на кровати.

Дорис благодарно улыбается.

– И я хотела бы получить свой ноутбук.

– У вас был ноутбук? Я его не видела, должно быть, он остался в палате. Мы найдем его, когда поднимемся туда. Не беспокойтесь.

– Спасибо. Как думаете, моя внучатая племянница может поговорить с доктором? Я знаю, что она хотела.

– Уверена, мы сможем это устроить. Я поговорю с вашим доктором. Итак, идем, готовы?

Кровать дергается, когда медсестра отпускает тормоз и выкатывает ее из комнаты. Поворачивает в нужную сторону, и они медленно двигаются по пустому коридору в сторону лифта. Медсестра болтает, но Дорис не слушает. Слова доктора все еще эхом отдаются в ее голове, заглушают ее мысли. Не бойся. Не бойся. Не бойся. Будь сильной. Последнее, что она слышит, – это звуковой сигнал лифта.

– Кому мы можем позвонить, Дорис? Семье? Близким друзьям?

Возле ее кровати на стуле сидит новая медсестра. Ее вернули в общую палату. В новую, с новыми пациентами. Ноутбук в черном чехле лежит на тумбочке.

– Дженни, моей внучатой племяннице. Она хотела поговорить с доктором. Который час? – спрашивает она.

– Уже пять вечера. Вы спали с тех пор, как вернулись сюда из интенсивной терапии.

– Замечательно, – говорит она, показывая на ноутбук. – Пожалуйста, вы не могли бы передать мне его? Я позвоню Дженни. У меня для этого есть специальная программа.

Медсестра достает ноутбук из чехла и передает ей. Дорис находит имя Дженни в Скайпе, но видит, что ее нет в сети, никто не отвечает, когда она, несмотря на красный символ, пытается ей позвонить. Странно. В Калифорнии утро, и у Дженни всегда включен компьютер. Если ничего не случилось. Она не умрет до того, как попрощается с Дженни. Она сдвигает ноутбук, но не закрывает Скайп.

– Дайте знать, если я могу еще с кем-то связаться. Вам здесь не помешает друг.

Дорис кивает, голова заваливается набок. Подушка кажется ей каменной, когда она прижимается к ней щекой, а одеяла – тяжелыми.

– Можете немного отодвинуть одеяла? – шепчет она, но медсестра уже исчезла.

Она вертится, чтобы одеяло слегка приподнялось, впуская воздух. Экран ноутбука теперь прямо напротив нее, и она смотрит на аватар Дженни, ждет, когда он станет зеленым. В итоге ее веки опускаются, и она засыпает.

Ключ с зеленой металлической лягушкой годами висит на связке рядом с остальными. Маркером на гладкой спине лягушки написано: ДОРИС. Одинокий серебристый ключ. Она разрешает Тайре поиграть с ним в самолете. Малышка ударяет по нему пухлыми ручками, отчего ключ вращается. Снова и снова. А потом она смеется, очень громко. Они только что проснулись после нескольких прерывистых и неудобных часов сна. Со своего места у окна Дженни видит густые леса и темно-зеленые поля, когда самолет садится. Она поднимает Тайру, чтобы та тоже посмотрела:

– Смотри, Тайра, Sverige! Швеция. Смотри.

Она показывает вниз, но девочку больше интересует лягушка. Она тянется к ней и громко хнычет, когда не может взять ее в руки. Из-за долгого путешествия и отсутствия сна она стала более раздражительной, чем обычно. Дженни отдает ей лягушку и строго цыкает. Тайра засовывает брелок в рот.

– Не в рот, Тайра, опасно.

Девочка громко кричит, когда Дженни забирает у нее брелок, и пассажиры на соседних сиденьях раздраженно смотрят на них. Дженни роется в сумке, стоящей на полу, и умудряется найти упаковку с мармеладом. Дает их Тайре по одной, и девочка успокаивается, радостно посасывая сладости, пока самолет не приземляется с глухим стуком. Они наконец на территории Швеции. Пока они идут по залу прибытия, Дженни впитывает окруживший ее шведский язык. Она может говорить на нем и понимает, но очень давно не слышала его.

– Бастугатан, двадцать пять, пожалуйста.

Она старается замаскировать американский акцент, когда говорит с водителем такси, но слышит, что произношение далеко от идеала. Впрочем, какая разница, когда таксист тоже разговаривает с акцентом.

– Хорошо долетели? – спрашивает он, и Дженни улыбается. Радуясь, что может заметить его грамматические ошибки.

Машина едет по дождливой местности. Щетки работают на износ и скрипят, смахивая потоки воды со стекла.

Она заводит беседу, чтобы убить время:

– Какая ужасная погода.

Она забыла, как по-шведски «погода», поэтому приходится сказать на английском. Остаток пути до дома он говорил уже только на английском. Она расплачивается картой и выбирается на улицу с Тайрой на руках. Поднимает голову, окна на втором этаже в квартире Дорис плотно занавешены. Водитель любезно достает из багажника коляску и два чемодана, но, забравшись в машину и рванув с места, окатывает водой брюки Дженни.