Трейс ночует в ржавом старом «Дугласе» – здесь спальный корпус самого отпетого хулиганья. По сути, это что-то вроде неофициальной тюрьмы, в которой Трейс – вроде неофициального надзирателя. Туалет здесь не работает, поэтому обитатели кутузки пользуются времянкой у основания трапа. Замок на времянке сломан. Это дело рук Коннора – он сломал его несколько часов назад.

После отбоя он с двумя дюжими парнями, самыми сильными из Уцелевших, ждет, спрятавшись в тени соседнего самолета.

– Слушай, а чего ради тебе вздумалось повязать Трейса?

– Тихо! – шикает на них Коннор и шепотом добавляет: – Так надо.

Оружие есть только у Коннора. Пистолет заряжен. Дюжие парни – помощники на крайний случай, потому что одному Коннору с Трейсом не справиться. План таков: схватить Трейса, повязать и держать в качестве… пожалуй, военнопленного. Хотя Коннор полон решимости пустить в ход пистолет, если потребуется.

«Не готов стрелять – не носи оружие», – наставлял Адмирал. Если Коннор желает поддерживать порядок в убежище, нужно следовать советам Адмирала.

Почти каждые двадцать минут из «Дугласа» кто-нибудь вылезает и направляется в уборную. Трейса пока не видно.

– Мы всю ночь будем здесь куковать? – недовольно ворчит один из парней, которому вверены наручники.

– Понадобится – будем!

Да где же этот Трейс? У десантников специально развивают крепость мочевых пузырей? Коннор уже готов в это поверить, но но в начале первого Трейс все-таки появляется на трапе.

Дождавшись, пока закроется дверь уборной, они неслышно подкрадываются. Коннор впереди. Он берет пистолет в правую руку – ту, что принадлежала когда-то Роланду, – и ощущает холод рукояти и упругость спускового крючка. Снимает предохранитель, набирает полные легкие воздуха и распахивает дверь.

Трейс стоит внутри и смотрит прямо на него – собранный, напряженный. Застать его врасплох не вышло. Одной стремительной подсечкой он валит Коннора с ног, и вот пистолет уже в руке Трейса. Еще одно ловкое движение – Коннор, вдавленный щекой в грунт, задыхается в пыли; второе – рука с акулой заломлена за спину. До чего же больно! Коннору кажется, что шов сейчас лопнет и рука отвалится.

Трейс оставляет Коннора корчиться на земле, а сам принимается за помощников – те даже взять ноги в руки не успели. Через пару секунд оба качка валяются без сознания. Трейс возвращается к Коннору.

– Во-первых, – говорит он, – на справляющих нужду нападать подло. Во-вторых, если сидишь в засаде, полной грудью не вдыхай – какая уж тут конспирация?!

Все еще корчась от боли, Коннор поворачивается к нему лицом и обнаруживает, что в лоб ему упирается дуло пистолета. Через пару секунд Трейс отводит ствол. Лицо шефа безопасности сурово и непроницаемо.

– Сильно не терзайся, – цедит он. – Я ведь не простой десантник. Я был в спецназе. При желании мог бы убить тебя десятком разных способов еще до того, как наземь повалил.

Он вынимает обойму, но в этот момент Коннор хватает его за запястье и дергает. Трейс теряет равновесие. Коннор выхватывает у него из руки пистолет и, не давая подняться, снова берет его на мушку.

– Одна пуля там есть – в патроннике, – напоминает Коннор.

Трейс отступает с поднятыми руками.

– Отлично сработано. Должно быть, теряю форму.

Оба стоят, буравя друг друга взглядом. Наконец Трейс произносит:

– Если собираешься меня убить – не теряй время, иначе я опять перехвачу инициативу.

Но Коннор уже поостыл, и оба это отлично понимают.

– Ты что, угрохал их? – спрашивает Коннор, глядя на качков, валяющихся на земле, словно трупы.

– Да нет, только вырубил. Беззащитных убивать низко.

Коннор опускает оружие. Трейс стоит спокойно.

– Убирайся, – говорит ему Коннор.

– Вышвырнуть меня – не самый лучший вариант.

Коннор взвивается.

– Тоже мне умник! Ты враг! Ты работаешь на них!

– Я и на тебя работаю.

– И вашим, и нашим – так не бывает!

– А вот тут ты ошибаешься, – возражает Трейс. – Двойная игра – тактика, проверенная временем.

– Я не марионетка, плясать под твою дудку не собираюсь!

– Конечно, нет, – парирует Трейс. – Ты мой командир. Вот и веди себя подобающе.

С трапа сходит еще один заспанный парень и направляется в уборную. Он замечает Трейса, Коннора и качков, валяющихся на земле, словно тряпичные куклы.

– В чем дело? – спрашивает парень, сообразив: что-то явно не так.

– Придет время – я сам тебе расскажу, – рычит Коннор.

Парень видит в руке начальника пистолет.

– А, ну да, я что, я ничего, – мямлит он и, забыв про уборную, уползает обратно в самолет.

Коннор понимает: Трейс мог запросто воспользоваться заминкой, но не воспользовался. Что это, если не шаг навстречу друг другу? Коннор взмахивает пистолетом:

– Пошел!

Но теперь пистолет только для виду, и опять-таки оба парня отлично это понимают. Они уходят с главной улицы и вступают в квадрат истребителей, поставленных на консервацию. Здесь их никто не подслушает.

– Если ты работаешь на них, – спрашивает Коннор, – то зачем передо мной раскрылся?

– Потому что я – их глаза и уши, но ведь мозги-то у меня собственные. И, хочешь верь, хочешь нет, но мне нравится то, чем вы занимаетесь.

– Что ты рассказал им о Кладбище?

Трейс пожимает плечами.

– По большей части то, что они и без меня знают: что здесь все под контролем, что пополнение прибывает каждые несколько недель… Я заверяю их, что вы неопасны, что заготовительные лагеря взрывать не собираетесь. – Тут Трейс останавливается и поворачивается к Коннору. – Но гораздо важнее то, о чем я умолчал.

– Интересно послушать.

– Я умолчал о ваших спасательных экспедициях. Умолчал о твоем плане побега… Я умолчал, что ты все еще жив.

– Что?

– Они считают, что Кладбищем заведует Элвис Роберт Маллард, бывший охранник «Веселого Дровосека». Ведь если бы кто-нибудь проведал о том, что здесь заправляет Коннор Лэсситер, инспекторы не оставили бы от этого места камня на камне. Беглец из Акрона – слишком большая угроза, чтобы закрывать на нее глаза. Так что я сделал все от меня зависящее, чтобы они думали, будто здесь попросту детский сад, а его начальник – всего лишь нянька. Инспекторы довольны, здешние детишки живы и здоровы, все счастливы.

Коннор оглядывается по сторонам. Они далеко от главной улицы Кладбища. Трейс мог бы в два счета сломать ему шею и закопать где-нибудь на отшибе – никто не узнал бы. Неужели Трейсу все-таки можно доверять, несмотря на предательство? Коннор больше ни в чем не уверен, даже в мотивах собственных поступков.