– Кто хочет, может и свинину есть... – сказал Умар.

Никто, однако, руки к коробке не протянул. Даже Беслан, который в армии служил и свининой там не брезговал. И сам Умар во время службы в армии свинины съел немало. Однако в последние годы он всегда старался соблюдать законы веры отцов. И сейчас тоже не видел причины, чтобы их нарушать. Не так уж он и проголодался.

Только один худенький и тщедушный гранатометчик Мовлади нервно ходил по комнате и бросал на коробку голодные взгляды.

– Да ешь ты, только не бегай так... – сказал Беслан.

Это прозвучало для Мовлади командой. Гранатометчик шагнул к коробке, выхватил из нее банку, осмотрелся, отыскивая глазами консервный нож, почти вырвал его из рук Умара, не заметив его насмешливого взгляда, и стал банку открывать.

– Надо было хлеб-то к тушенке оставить... – сказал Анзор, не решаясь к следующей банке прикоснуться.

А Мовлади начал есть прямо с ножа. И сколько он ни вытаскивал, ему попадалось не мясо, а почти одно застывшее желтое топленое свиное сало. Но Мовлади и его глотал. Опустошив банку и добравшись-таки до кусочков мяса, он довольно заулыбался.

– Если хочешь, еще ешь... – сказал Астамир. – Я тебе свою порцию дарю...

Уговаривать тщедушного человечка со слабой душой надобности не было. Вторая банка так же быстро оказалась пустой.

– Я тоже не буду... – заметил Умар. – Кто желает, прошу...

Мовлади и третью банку начал поглощать так же жадно, но до дна, где пряталось мясо, не добрался. Он вдруг начал вздрагивать прямо с набитым ртом, икать, и испуганно расширенные глаза, казалось, хотели выскочить из глазниц. Потом заспешил в угол, где строительный мусор лежал, но не добежал и упал на четвереньки. Его стало рвать...

– Заноси... – послышался голос.

Умар обернулся. Ни он сам, ни даже Астамир не слышали, как открывали дверь. Вошел офицер спецназа ГРУ, из тех, что захватывал джамаат в пещерке, и с ним три солдата. Двое с автоматами, у третьего – два солдатских термоса в руках и мешок за плечами.

– Обед... – сказал офицер.

Солдат поставил термосы и сбросил с плеч вещмешок.

Тут Мовлади снова начало рвать. Офицер посмотрел в угол.

– Что с ним?

И увидел коробку. Заглянул, пустые банки на полу увидел.

– Кто принес? – спросил грозно.

– Со склада... – тихо отозвался Анзор.

Мовлади рвало все сильнее – просто наизнанку выворачивало.

– Отравили, подонки... – сказал офицер, развернулся и двинулся к выходу.

Солдаты за ним двинулись, держа автоматы наперевес, и стволы смотрели на арестованных. Дверь быстро закрылась. Теперь уже громко звякнула металлическая полоса и брякнул замок. Но поворота ключа слышно не было. Следовательно, солдаты у двери остались.

– Бежит куда-то... – сказал, прислушиваясь, Астамир. – А попить-то что-нибудь принесли?

Он открыл один термос, понюхал.

– Каша гречневая и без свинины... Годится...

Открыл второй термос.

– Что там? – Анвар спросил.

– Компот... Будем жить...

И вытряхнул из вещмешка тарелки с ложками и только две кружки. И сразу зачерпнул себе полную кружку компота. Пил медленно, с наслаждением...

Умар взял тарелку, ложку, протер их рукавом и стал накладывать себе кашу. Следом к термосу все остальные устремились. Только один Мовлади так и стоял в углу на четвереньках...

* * *

Пообедать полноценно так и не успели. Астамир, вдруг отставив в сторону тарелку и кружку, встал и опять прислушался.

– Сюда бегут... Четверо... Нет, двое свернули в сторону... Двое бегут сюда... С часовым ругаются... Дальше бегут...

Никто, кроме него, этих звуков не слышал.

– Что это они забегали? – не понял Умар.

– Чего гадать... Прибегут, расскажут...

Шли быстро.

– У меня была такая шальная мысль... – сказал Рубашкин. – Этим «кладовщикам» свидетели не нужны... И уж совсем я не понял, зачем они хотят со свидетелями поссориться, свинину им подсунуть...

– У них на складе больше ничего нет... Всю говядину распродали... – сказал старший лейтенант Тихонов. – Новая партия во вчерашней колонне была... Увезли в село...

– Крысы на складе есть? – сразу спросил Раскатов.

– А что это за продуктовый склад, на котором крыс нет... – заметил Макаров.

– Значит, есть и крысиный яд... Как с ним бороться?

– Я знаю только, – сказал Тихонов, – что если крысам отраву ставят, то всю воду убирают. Чтобы доступа к жидкости не было. Жидкость яд вымывает... Так на всех складах...

Полковнику живо представились ящики, которые сбрасывали с обрыва боевики. Дощатые ящики со стеклянными банками. А в банках – сплошной жир. Вскрыть не трудно. Положить яд, перемешать, и банку «закатать» новой крышкой...

– А где эти «кладовщики» сидят? – спросил Раскатов.

– У себя, наверное, на складе... Может, в штабе батальона, но едва ли... Обычно – на складе... Там у них вся документация... В штабе у них кабинета нет...

– Сергей Вячеславович...

– Понял... – согласился Макаров, коснулся локтя Тихонова, и они свернули в сторону склада.

Следовало и обоих офицеров, виновных в отравлении пленных, захватить, и, если удастся, найти улики, чтобы потом можно было провести экспертизу. Тот же крысиный яд...

Полковник с Рубашкиным прибавили шагу, но навстречу им часовой выскочил.

– Туда нельзя, товарищ полковник...

– «Стой, кто идет?» – положено говорить, – ответил Раскатов резко, но шага не сбавил. – Кого к пленникам пускал?

– Никого... – солдат не знал, как себя вести, растерялся. Но со спецназовцами предпочитал не связываться, хорошо зная, что случилось с начальником тыла полка и начальником продовольственных складов. – Никого, товарищ полковник... Только с обедом приходили...

– Это я... – сказал старший лейтенант. – Я у него ключ забрал...

– И до вас еще... – сознался часовой.

– Иди на пост... – кивком головы послал его полковник в сторону.

– Я начальника караула вызову... – солдат не угрожал, он просто предупреждал, причем достаточно миролюбиво.

– Правильно, – Раскатов поддержал инициативу часового. – Пусть сюда с начальником медчасти явится... И побыстрее...

Трое солдат-спецназовцев стояли около входа в пристройку. При приближении офицеров двери сразу раскрыли, и Раскатов вошел вместе с Рубашкиным.

– Что случилось, Умар? – сразу спросил полковник.