— Боюсь, нам придётся попросить вас совершить недолгую прогулку, — с сожалением проговорил вежливый невидимка.

В люк спустилось что-то вроде верёвочного сиденья. Могул, кряхтя, с трудом умостил в него рыхлый зад. Хлипкая с виду, но оказавшаяся неожиданно крепкой конструкция плавно поползла вверх. Пыльная, пахнущая мышами шахта лифта была плохо освещена парой светильников, висевшей где-то под самой крышей Магазина. По-видимому, после украшения знаменитого фасада лишних лампочек просто не осталось. В тусклом свете Могул наконец разглядел своих похитителей (а он был уверен, что дело шло именно о похищении). Те были в тёмных масках и специальных костюмах, увешанных множеством всякого полезного снаряжения, включавшего мотки капроновой верёвки, фонари и зловеще выглядевшие автоматы с короткими стволами и длинными магазинами. Обладатель вежливого голоса прислушался к усиливавшейся какофонии звуков, производимой пришедшими в себя охранниками и сотрудниками Магазина. Он подошёл к стене возле лифта и что-то сделал с нею. Стена со скрипом провалилась внутрь, обнаружив неширокий проход. Незнакомец вновь обратился к Могулу:

— Господин, вы, наверное, и не знали о существовании этого укромного места?

Тот лишь покачал головой и, тяжело дыша широко открытым ртом, полез в жуткий и неведомо куда ведущий коридор. Вся эта история плохо сказывалась на его сердечной деятельности.

Когда спустя несколько минут Могулу помогли высадиться в одном из якобы закрытых на ремонт роскошных туалетов Магазина, там его поджидал одетый по-прежнему в твидовый костюм лжепрофессор из Бразилии. Разглядев его лицо, Могул издал жалобный задыхающийся звук попавшего в ловушку старого ловчилы. Профессор был удовлетворён произведённым им впечатлением и не стал тратить времени на вежливые расспросы о здоровье и семье.

— Мы как-то встречались, но это было довольно давно. Наверное, лет тридцать назад! — начал он. — Но вы, разумеется, не можете этого помнить. Тем не менее, надо ли мне представляться?

Могул отрицательно помотал огромными, как уши спаниеля, мешками под глазами на лице, почерневшем от многолетнего курения сигар.

— Тогда, учитывая обстоятельства нашей сегодняшней встречи, я хотел бы сразу перейти к делу. Вы не против?

Если бы даже Могул и был против, он не стал бы рисковать и расстраивать своего собеседника бесполезным отказом. Поэтому он лишь засопел и продолжил молча смотреть на проклятого сумасшедшего жалобными маслянистыми глазами.

— Моей организации нужны деньги! Большие деньги на организацию одного богоугодного дела. Я бы хотел одолжить эти средства у вас!

Могул закатил глаза так, что стали видны желтоватые белки. Профессор недобро подумал, что, судя по покрывавшей их густой сетке кровоизлияний, египтянин недавно выдавил из себя 15-метрового червя-паразита. На самом деле это было последствием неумеренного употребления «Виагры». Со своей стороны, Могул с той же степенью симпатии подумал о том, что пришлось бы долго искать того Бога, которому бы оказалось угодным планируемое этим сумасшедшим мероприятие. Каким бы оно ни было!

— Уважаемый имам! — обратился он к своему похитителю. — Дело в том, что уже довольно долгое время финансовое состояние моих основных активов оставляет желать лучшего. Особенно после ваших американских подвигов! Извините, но десятину платят не с оборота, а из прибыли!

Таким образом, Могул не удержался и припомнил чокнутому моджахеду удары, нанесённые им всем тем, кто до этого успешно делал бизнес на туристах. Испытав праведный гнев, он, несмотря на весьма напряжённую ситуацию, всё же смог забыть о рези в груди и мысленно восхитился своим находчивым ответом. Профессор не стал спорить. Он, как будто соглашаясь, кивнул и полуобернулся к громиле в чёрной маске и спецкостюме с вшитыми кевларовыми щитками. Тот утвердительно моргнул и внезапно с ужасающей точностью ударил Могула носком ботинка в ту точку промежности, где сходятся несколько нервных окончаний. Могул икнул от чудовищной боли, усиленной раком простаты, и, как мешок с цементом, грохнулся на каменный пол уборной. Его хриплое дыхание было прерывистым и тяжёлым. Профессор с немалым удовлетворением взглянул на поверженную жертву. Ничто в жизни не нравилось ему больше, чем опускать таких вот гордецов с созданных ими небес на его негостеприимную землю. Подойдя поближе, он наклонился и хотел было рассказать своему собеседнику о том, что, в случае дальнейшего нежелания расстаться с деньгами, ожидает его жену, похожую на закатившуюся под диван засохшую сливу, и напоминающую переспелый абрикос дочь-финансистку.

Но в этот момент Могул вдруг встрепенулся и в смертной судороге засучил по каменным плитам пятками в ботинках из кожи новорождённых крокодилят. Профессор тревожно оглянулся. Его подручный не стал долго колебаться и, сорвав с встревоженного смуглого лица чёрную «балаклаву», попробовал сделать старику искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Ежесекундно отплёвываясь от мерзкого вкуса сигарных окурков и утирая пот со лба, он провёл за этим нелёгким занятием не менее десяти минут. Профессор, засёкший время с помощью хронометра, сам остановил его, похлопав по крепкому тренированному плечу:

— Не надо, он уже на пути в Рай!

Громила поднялся на ноги и перевёл дыхание. Через некоторое время он удивлённо спросил Профессора:

— Хаджи, а почему этот грешник должен попасть в Рай?

— Потому что, тупой сын свиньи и пьяного дикобраза, ты двинул его ногой в мужской корень так, что у него разорвалось сердце! Теперь он стал мучеником-шахидом и враз искупил все свои грехи!

Профессор высказал своё неудовольствие совершенно спокойным и нейтральным тоном. Но это ужаснуло Громилу гораздо больше, чем могло бы напутать плевание слюной и топанье ногами. Побледнев от ужаса, он прислонился спиной к зеркальной стене, приготовившись мученически пострадать за истинную веру. Но Профессор не стал продолжать тему. Вместо этого он приблизился к трупу очень не вовремя умершего Могула и некоторое время пристально вглядывался в его выпученные от смертной боли чёрно-жёлтые маслянистые глаза. После чего совершенно неожиданно подпрыгнул и приземлился тому на грудину. Раздался жуткий хруст. Громила ещё сильнее прижался к стенке и обмочился. По счастью, спецкостюм предусматривал и подобные ситуации, а потому пахнущая ужасом жидкость просто впиталась в его ткань и в роскошной уборной не осталось предательских следов ДНК.

Настала пора уходить, так как охрана владельца Магазина состояла отнюдь не из идиотов и уже должна была понять, что им требовалась серьёзная профессиональная поддержка. Наверняка существовала и стандартная процедура принятия решений, а потому звонок в полицию должен был раздаться немедленно после вскрытия кабины по-царски украшенного лифта. Но Профессор несколько переоценил умственные способности телохранителей. Действительно, звонку было положено раздаться именно в вышеуказанный момент, но они пока просто не успели добраться внутрь кабины, а потому гигантские пространства универмага по-прежнему заполняли массы англичан и туристов, отдавшихся мазохистскому желанию скупиться по самым грабительским ценам на территории Объединённого Королевства. За дверью туалета с висящей на нём табличкой, предупреждающей о неожиданном ремонте, всё так же сновали толпы по-летнему одетых покупателей. Громила, переодевшийся в цивильную одежду ремонтного рабочего, и Профессор в своём неизменном твиде спокойно проследовали в направлении эскалаторов. При этом злейший враг всего свободного мира как бы невзначай прикрывал своё лицо от камер внутреннего наблюдения то ладонью, то носовым платком, то газетой. Охрана не обратила на него ни малейшего внимания.