— Да? И кто же там собирался: антисемиты или наоборот?

Дознаватель хмыкнул: действительно, в таком терпимом городе, как Лондон, ответ совсем не обязательно должен был быть однозначным.

— Да нет, конечно «наоборот»!

— А чего хотели?

— Чтобы не было антисемитов!

— И что решили?

— А хрен их знает! Наверное, вывести их — антисемитов — под корень!

— А как?

— То-то и оно! Никто пока не знает! Прямо мистика! Но считается, что уж если будут помалкивать, и то хорошо!

Подумав, Полковник изрёк:

— Всю жизнь мечтал быть «наоборот». Представляешь, Дознаватель, у тебя всегда есть возможность всё бросить и вернуться на землю предков! Это многого стоит!

— Ну, нас-то с нашей профессией всё равно бы не выпустили!

Полковник на секунду оторвался от огромного фотоаппарата на солидном штативе и с сомнением посмотрел на своего соратника. С его-то физиогномическим типом в любом случае было бы проблематично доказать, что родная мать происходила из семьи потомственных раввинов. Но он не стал вслух разочаровывать Дознавателя и говорить ему о том, что того — с его-то крестьянской рожей! — было бы трудно назвать врачом или юристом, даже если бы он надел очки с толстыми стёклами, костюм с жилеткой, отрастил бородку а la Троцкий и накануне сутки напролёт читал Фейхтвангера.

— Вот он! — вдруг негромко воскликнул Дознаватель и приник к фотоаппарату.

«Он» был одной из двух потенциальных жертв, предварительно намеченных к дальнейшей «разработке». Первым кандидатом оказался слегка отмытый хиппи с явными признаками употребления запрещённых субстанций и собакой-компаньоном такого же подозрительного и неухоженного вида. Военные разведчики, тихо посмеиваясь, сошлись во мнении, что и патлатый, и его нечёсаный пёс вполне могли злоупотреблять одним и тем же наркотиком. И хиппи, и его четвероногий собутыльник читали журнал «Плэйбой», волочили при ходьбе ноги и общались с большим количеством антиглобалистов с потревоженным разумом. Из числа тех, что бьют стёкла в «Макдональдсе», прилюдно писают в бутылки из-под кока-колы и швыряют помидоры в королей и президентов. Можно было только удивляться, как подобная пара могла попасть на режимный объект. Второй кандидат был явным «знайкой» — худосочным гением с горящим взором на молочно-белом лице, никогда не видящим солнечного света. Посмотрев впервые на его фото, Десантник предсказуемо определил с интонацией, выдававшей унаследованную неприязнь бесконечных поколений пролетариата к не менее долгим линиям работников умственного фронта: «Ничего, что грудь впалая — зато спина колесом!» Действительно, «знайка» не отличался статной фигурой. Зато парковал свой скромный автомобиль в одном из самых престижных мест — возле входа в контору. А когда он — обычно поздно вечером — уезжал с работы, один из внушительно выглядевших охранников неизменно и с подчёркнутым уважением выходил из помещения проходной, чтобы помочь ему выехать. В общем, дохлый или нет, но этот кандидат совершенно очевидно являлся не самым последним насекомым в данном муравейнике.

Вдобавок с помощью хитроумного и дорогого оборудования российские разведчики смогли перехватить пару занятнейших разговоров по сотовому телефону, которые состоялись у очкатого хлюпика с феминой, обладавшей томным грудным голосом и нездешним акцентом. Учёный — как, не сговариваясь, определили его двое шпионов — был явно влюблён. Во всяком случае, его хорошо поставленный голос со снобистским прононсом становился просто медовым при каждом новом случае общения со сразившей его обольстительницей. Полковник и Дознаватель каждый раз давились от смеха, внимая мурлыканьям умника, которому, по их просвещённому мнению, нужно было не тратить время на реверансы, а давно проинспектировать нижнее бельё своей «шоколадки». Причём осуществить эту инспекцию вполне конкретным образом — по самые костлявые локти! Но смех смехом, а у шпионов слюнявая любовь всегда считается одним из наиболее предпочтительных направлений для решающего удара, а потому Учёного решили разрабатывать первым. Сегодня вечером, судя по перехваченному накануне очередному разговору голубков, они должны были вместе поужинать. Полковник спешно спустился к своему автомобилю, чтобы наконец лично увидеть подругу Учёного и подумать о том, как помочь ему приобрести побольше решительности и потерять часть «джентльменства» в отношениях со слабым полом.

Романтический ужин состоялся на уличной террасе одного из ресторанов в квартале, примыкающем к Оксфорд-стрит. Мысленно пошелестев страницами файлов в обритом черепе, Полковник даже вспомнил статистику среднего чека в ресторанах этого бойкого места и заранее посочувствовал гению в связи с суммой, которую ему придётся заплатить за скромные по качеству еду и выпивку. Скажем, мясо в данном конкретном месте подавали такого вкуса и консистенции, что оно могло превратить в заядлых вегетарианцев даже людоедов из «Робинзона Крузо». С другой стороны, пассия борца за научный прогресс превзошла все самые оптимистические ожидания. Немного поразмыслив, Полковник всё же признал, что, возможно, она и заслуживала дополнительной дыры в бюджете любого мужчины. К бледному доходяге с приличным опозданием явилась мулатка светло-кофейного цвета с красивым лицом, полными губами и пышными формами. Умник, который сегодня был в гораздо более, чем обычно, возбуждённом состоянии, засуетился, пододвигая пластиковый стул. Он периодически нагибался через стол, чтобы рассказать анекдот, и нервно сучил худыми ногами по мостовой то ли от волнения, то ли от подавляемого сексуального возбуждения. Разумеется, офицер ГРУ не мог знать о том, что накануне его «клиент» очень интересно пообщался с говорящим крысом. А это, согласитесь, могло вывести из равновесия любого. Мулатка принимала знаки внимания с лёгким налётом нетерпения, и Полковник мысленно отметил, что они с Дознавателем не ошиблись в своём прочтении ситуации. Когда очередной скучноватый ужин подошёл к концу, офицер ГРУ решил, что пора действовать.

Пока дама ходила в туалет освежиться, он непринуждённо подсел к Учёному и после комментариев насчёт лондонской погоды — действительно, непривычно сухой и тёплой — перешёл к делу:

— Сэр, я не мог не обратить внимания на вашу собеседницу!

— Да? — Учёный не знал, как именно реагировать на подобные комплименты: обрадоваться или, как и подобает выпускнику Кембриджа, по-английски корректно предложить сразиться в честном боксёрском бою. Поскольку его новый знакомый производил впечатление человека, хорошо владеющего своими кулаками, он вполне благоразумно не стал горячиться.

— К сожалению, вон за тем столиком, — Полковник даже показал на недавно освободившийся стол, — находился мужчина чрезвычайно подозрительного вида, разглядывавший вашу очаровательную спутницу в нескромной и, не побоюсь выразить моё мнение бывшего сотрудника Скотланд-Ярда, агрессивной манере.

В ходе последовавшего короткого обмена мнениями Полковник убедил Учёного, что ввиду грозившей его пассии несомненной опасности, тот был просто обязан не только довести её до самого дома, но и проверить, не ожидает ли возможный маньяк свою соблазнительную жертву непосредственно в клозете спальни. На прощание они обменялись визитками. На полковничьей значились название и адрес небольшой фирмы по предоставлению детективных услуг. Фирма принадлежала ГРУ и часто использовалась в качестве легального прикрытия для слежки как за британскими гражданами, так и за гостями Туманного Альбиона. Мулатка лишь мельком поздоровалась с уже уходившим дядькой, на лице которого было большими буквами написано, что он имел какое-то отношение к органам правопорядка. Она не знала, о чём он говорил с её несмелым вздыхателем, но её приятно удивила непривычная настойчивость Учёного. Тот — не прошло и полгода! — всё же попал в её квартирку. За поиском маньяка в шкафу последовала просьба напуганной фемины остаться выпить рюмку-другую. За рюмками последовало душевное общение на тесном диванчике, куда медсестра-стоматолог пригласила своего вздыхателя повелительным и плавным жестом пухлой руки осознающей свою первобытную власть красивой женщины. После передислокации на диван завершение ритуала обольщения стало делом техники. Не было ещё и одиннадцати, когда из окон квартирки донеслись вокальные проявления интимного общения представителей двух полов давно не виданной Полковником интенсивности. Учёный на время забыл не только беседу с крысом Альфредом и протеин N, но и свои манеры, аристократический акцент и год рождения.