– Да чтоб тебе! – вырвалось у Гардона, ослепленного вспышкой.

– Что такое, почему кричат? – Блохин вынырнул из-под панели приборов, где пытался наладить подачу изображения хотя бы на центральный экран.

– Только хотел сказать, что это затишье мне не нравится!

– В чем дело-то? – Виктор схватился за управление.

– Очень яркий свет…

Капитан прикрыл рукой глаза. После того, как в них перестали плавать разноцветные круги и пятна, стало еще хуже. Половина мира с левой стороны затуманилась, словно Рэд смотрел на нее сквозь поток раскаленного воздуха. Любое движение, которое фиксировал глаз, вызывало сразу несколько фантасмогоричных полупрозрачных образов, рассып вшихся ослепительными бликами.

– Свободен, – сказал Гардон Виктору. – Когда просят – помощи не дождешься, когда не просят – за штурвал хватаешься. Надо было Джоя взять.

– Что ж не взял? – огрызнулся Виктор.

– Займись радарами!

– Ребята, что там у вас? – спросил Джери. – Подрались, что ли?

– Что, и такое бывает? – спросила Эллен, и Рэд представил, как она недоверчиво улыбается, вопросительно глядя на Стрэйка. Вот она медленно отворачивается, склоняется над картой района. Светло-сиреневая невесомая прядь волос ложится около уха пером фантастической птицы, и девушка убирает ее торопливым досадливым движением.

– Рэд, проверь стабилизаторы. Ты мотаешься за нами, как телячий хвост!

Рэджинальд застрял между двух миров: прошлым и настоящим. На голых океанских скалах тропические леса расцветали оранжевым огнем, и он четко видел впереди истребитель типа Л-05. Но в то же время Рэд осознавал, что бредит, а рядом сидит друг, готовый в любой момент снова взять управление на себя. Гардон вел «Фаэтон» практически вслепую. Сказать наверняка, реален ли пейзаж, который открывался ему с каждым новым поворотом горного лабиринта, он не мог. Кажется, они летели сейчас по прямой… Через полторы тысячи метров пологий поворот… И там, далеко за поворотом, вздыбилась гигантская водяная гора и, сшибая верхушки скал, ловя электрические разряды, она двинулась навстречу, готовая обрушиться в любой момент.

* * *

Они стояли на берегу, и Рэд позорно боялся лезть в воду. Море штормило. Отец, высокий, светловолосый и бесстрашный был уже по пояс в воде.

– Не трусь, Рэджи, – крикнул он сквозь шум прибоя.

– Мне не хочется купаться, – соврал Рэд, переминаясь с ноги на ногу и глядя на пенные буруны.

– Зайдем вместе. – Отец вышел к нему и протянул руку. – Если волна начнет заворачиваться – нырнешь под нее, а если идет гладкая – перелетишь поверху. Вот и вся хитрость.

Рэд сделал несколько шагов по мокрой гальке.

– Давай, давай, если решил!

Он, ежась, зашел по бедра, вытянул руки вперед, зажмурился и прыгнул в изумрудную стену воды…

– Джери, волна! – сказал Гардон. – Разгоняйся под гребень. Скатишься по другую сторону!

– Что?! Где?

– Рэджи, очнись, Рэд, – тормошил его Блохин. – У нас разгерметизация кабины!

– Пошел к черту! – разозлился Гардон.

Из-за поворота навстречу им вырвалось ревущее цунами, разгоняя туман ударной волной, крутанувшей катер. «Поплавок» Стрэйка резко ушел вперед и вверх и пропал. Гардон, не разворачиваясь, погнал катер назад, глядя в грязную пену, клочьями летевшую на кабину. Несколько секунд Рэд отыграл.

– Бог ты мой, – прошептал Блохин. – Мы тоже вверх?

– Разгерметизация, говоришь?

Справа, метрах в тридцати, скала имела пустоты – затвердевшие пузыри расплавленной магмы. Одну из каверн прикрывал только тонкий слой породы. И Эрвир, и научный руководитель Центральной рассказывали о подобных геологических артефактах, периодически встречающихся на Сориссе. Почему-то Рэд был уверен, что бугристая скала рядом с ними имеет такую структуру. Или ему просто очень хотелось в это поверить.

– Держись! – крикнул капитан Виктору и неожиданно дал полный газ. «Фаэтон» дернулся, резко развернулся, истошно взвыл и врезался в горную гряду, пробив вход в извилистую пещеру – результат вулканической деятельности. Мощности носового лазера хватило чтобы только слегка обжечь камни.

Раздался душераздирающий треск арматуры «Фаэтона»… Над пультом заметался оборванный искрящий провод, оставляя за собой дорожки огненных змей. Змеи сплетались в клубки, заползали под комбинезон и обжигали кожу малиновыми раздвоенными языками.

– Рэд, ты живой? Рэджи…

Во рту ощущался солоноватый привкус крови. Гардон пошарил вокруг себя рукой и попробовал подняться. Левый бок пронзила жгучая боль. В глазах тут же потемнело, и последняя огненная змейка огорченно качнула треугольной головкой, прежде чем исчезнуть вслед за товарками. «Ну, хорошо. Я буду очень осторожен», – сказал Рэд сам себе и огляделся. «Фаэтон» лежал на боку. В момент удара сорвался крепеж, и Гардона, по всей вероятности, ударило о левый борт. Он посмотрел на обрывки ремней и удивился тому обстоятельству, что еще может соображать и шевелиться. Рэд скинул опутавшую его страховку, смягчившую удар, и медленно поднялся, схватившись за пульт. Стараясь не делать резких движений, он развернулся к креслу второго пилота. Кресло, Блохин и арматурный прут, пригвоздивший его к месту, были испачканы кровью, которая капала на пол частыми каплями.

– Ты смотришь… на меня, как… на покойника… Виктор попробовал улыбнуться, когда Рэд бросился к нему, забыв про боль. Теперь капитан понял, что произошло. В момент катастрофы лопнула тонкая стальная штанга и, пройдя почти горизонтально, встретила на пути сначала правый бок бортинженера, а потом подлокотник его кресла, в котором и застряла. Гардон схватил аптечку. Два стандартных щелчка инжектора: противошок и анальгетик, короткий металлический шорох ножа, выдернутого из ножен. Виктор вздохнул, похлопал глазами и отрешенно уставился на поблескивающее лезвие.

– Что скажешь, если я тебя чуть-чуть зарежу? Виктор, слышишь меня?

Инжектор пискнул, отсчитав положенные секунды, взгляд бортинженера постепенно стал осмысленным. На узком табло анализатора прибора появилась надпись: «Терапевтический эффект», но Рэд уже не смотрел туда, с трудом раздирая прочную ткань гидрокомбинезона.

– Большей гадости, чем притащить меня на Сориссу… ты уже не придумаешь, – выдавил из себя Виктор.

– Ничего, он практически под кожей.

Нож легко рассек живую плоть и скрежетнул по металлу. Рэд направил острие на подлокотник, и тонкое лезвие мягко отделило пробитый фрагмент пилотского кресла. Кусок арматуры, чуть не лишивший их жизни, был с позором и звоном сброшен на пол. Слегка вибрировали лепестки гемостатика, облепившего зияющую бескровную рану, сквозь которую просвечивали неповрежденные петли кишок. Ритмично фыркал баллончик с антисептиком, покачиваясь над операционным полем на гибкой штанге. Гардон порылся в аптечке в поисках сшивающего аппарата.