«Мне тридцать четыре года. И чего я достиг, что у меня есть? Семьи нет. Нет жены. Нет ребенка.

Друзей, в смысле настоящих, а не просто знакомых, нет тоже. Я никогда не считал нужным тратить свои душевные силы и время на поддержание дружеских контактов.

Работа в школе? Я никогда не думал, что карьера учителя для меня — это всерьез и надолго. Так, временный этап, тихое приличное место, приносящее кое-какой доход и позволяющее свободно заниматься тем, что я считал главным делом своей жизни.

Хотя кое-кто уверял, что у меня неплохо получается преподавать математику.

И даже, что меня любят ученики. Ну или, по крайней мере, уважают. Или побаиваются, что для некоторых практически равно уважению.

Может, это и в самом деле мое настоящее?..

Теперь я, кажется, понимаю, что имел в виду Соболев-старший.

Надо обсудить это с Катей.

Но не сейчас. Сейчас надо сказать ей другое.

То, чего она так давно от меня ждет. Ведь женщинам, даже самым умным и самым лучшим, необходимы слова».

— Петров, твою!..

Нет, вслух он этого не сказал. В последний момент удержался, хотя любой другой на его месте, наверное, сказал бы и это, и многое другое.

Петров, въезжая в темный двор и желая избежать столкновения с несущимся навстречу на полной скорости джипом, так резко вывернул руль, что «Тойота», завизжав, подпрыгнула и ткнулась правым бортом в сугроб. Вместе с «Тойотой» ткнулся и Олег — лбом в спинку переднего пассажирского кресла, да так, что выражение «искры из глаз» перестало быть просто фигурой речи.

Катя испуганно вскрикнула и вцепилась в него.

«Что-то меня часто стали бить, — подумал Олег, кривя лицо в мужественной, чтобы успокоить Катю, улыбке. — Три раза за последние три дня — это в три раза больше, чем за последние двадцать лет. А может, это неспроста?»

— Да понял я уже все, понял, — обращаясь неизвестно к кому, пробормотал Олег. — Хватит уже…

Он, наверное, очень сильно ударился головой, с беспокойством подумала Катя. Разговаривает сам с собой, бедненький!.. Она обхватила его шею и мягко, но решительно привлекла к себе.

— Да со мной все в порядке, — начал было Олег, но, почувствовав на своем лбу ее прохладные нежные губы, умолк.

В машину вернулся довольный Петров.

— Ну, этот козел мне за все заплатит! — заявил он. — И за царапины на боку, и за разбитую фару! Я сообщил ребятам номер, далеко не уйдет!.. Эй, я вам говорю! Хватит целоваться в машине сотрудника полиции!

— Послушайте, — Олег на секунду оторвался от Кати и бросил на старшего лейтенанта затуманенный взгляд, — шли бы вы… куда-нибудь!

— Ага, щас, — обиженно возразил Петров, — а обо мне вы подумали? Я, может, тоже… я, может, вам почти поверил… В общем, вылезайте из машины, и пошли в этот ваш Клуб пешком!

— Пошли, — вздохнув, согласилась Катя. — Мы уже совсем близко.

* * *

После всех неожиданностей и чудес сегодняшнего вечера Лилия была готова ко всему, что могла увидеть и услышать в своей гостиной. По крайней мере, ей так казалось.

И все же у нее сильно билось сердце, когда она подошла к широко распахнутой двери гостиной и вступила в полосу яркого света. Музыка облила ее ликующей волной. (Чье-то шелковое платье, взволнованное вальсом, пронеслось мимо, оставив после себя густой шлейф французских духов.) Серебристая ленточка серпантина опустилась на волосы, словно диадема.

Гостиная превратилась в настоящий бальный зал, посредине которого стояло еловое дерево, покрытое искрящимся снегом. В его густой темно-зеленой хвое мерцали разноцветные огоньки. Запомнившееся Лилии ожерелье из прозрачных, льдисто-голубых сосулек, которое она собственноручно извлекла из коробки и повесила на верхние ветки всего несколько часов назад, теперь распалось и свободно парило над головами танцующих.

На пустом, полностью освобожденном от мебели и ковров, начищенном до зеркального блеска паркете танцевало четыре пары. В женщинах Лилия не без труда узнала своих подопечных.

Лиза Мышкина, свежая, отдохнувшая, даже с легким загаром на лице и обнаженных плечах, была в светло-сером, в точности под цвет ее глаз, платье. Она танцевала с давешним фотографом, который, кстати, тоже принарядился: теперь он был в черном фраке, отлично сидевшем на его стройной фигуре.

Присмотревшись к остальным кавалерам, Лилия узнала стажеров Соболева, молодых Дедов Морозов. Они также были одеты во фраки. Эти же молодые люди некоторое время назад исполняли главные роли в спектакле с Олесей — короля Людовика XIII, д’Артаньяна и герцога Бэкингема. Олеся, сменившая тяжелый красный бархатный наряд на нечто розово-воздушное, танцевала с тем, который в спектакле изображал герцога.

Томно склонив головку к плечу высокого белокурого красавца, Олеся прикрыла глаза и улыбалась. Казалась, она была совершенно довольна и счастлива.

А Ирочка и Маришка смеялись и весело болтали со своими кавалерами.

Все это хорошо и замечательно, подумала Лилия, вот только где главный режиссер этого фантастического действа? И откуда музыка?

Она медленно обвела глазами зал, не такой уж большой, как ей показалось сначала, а просто в меру просторный. Сердце ее застучало так громко, что пришлось прижать руку к груди.

В дальнем от входа углу на возвышении стоял великолепный концертный рояль. А за роялем, спиной к Лилии, сидел некто в белом фраке.

«Боже, да он еще и играет, — замирая от восторга, подумала Лилия. — И как играет! Иоганн Штраус был бы горд и счастлив услышать свои «Сказки Венского леса» в подобном исполнении!

Хотя чему я удивляюсь? Я же обещала себе — ничему сегодня не удивляться и быть ко всему готовой…»

То ли услышав, то ли почувствовав ее приближение, Александр Васильевич встал от рояля. Сошел с возвышения и с улыбкой склонился перед Лилией, приглашая на вальс.

Музыка между тем продолжала играть.

* * *

— Вы ведь просто ловкий иллюзионист, — лукаво произнесла Лилия, положив свою обнаженную полную руку на плечо Александру Васильевичу. — Люди видят и слышат то, что хотят видеть и слышать, не так ли?

— Вы меня раскусили, — дружелюбно усмехнулся Соболев-старший, слегка сжав ее пальцы, — я сразу, с первых минут знакомства, понял, что вы очень умная и проницательная женщина.

— Я рада, — после паузы доверительно сообщила Лилия, — мне было бы некомфортно рядом с каким-нибудь… высшим существом. А когда все это исчезнет? В полночь, как и бывает в сказках?

— Когда-нибудь все исчезнет, — уклончиво отвечал Александр Васильевич. — В этом мире нет ничего постоянного.

— Но кое-что все же остается…

— Да. Кое-что остается.

— Ну и ладно! — Лилия решительно тряхнула головой. — Лучше несколько минут преходящего счастья, чем вообще никакого, верно?