«Хрен тебе, а не супругу», — злобно подумала Лилия, но сдержалась.

— Я, как королева, могу помиловать любого, приговоренного к смерти, — заявила она.

Старейшины зашумели еще громче.

— Без сомнения, — спокойно отозвался шаман. — Но ваше величество может помиловать любого приговоренного только один раз. Англичанин же совершил два наказуемых смертью преступления.

«Вот сволочь», — подумала Лилия. Но вслух не нашлась что сказать.

— Вопрос лишь в том, — свободно продолжил шаман, — как именно следует его казнить — посадить на муравейник с хищными рыжими муравьями или опустить в протоку с пираньями? Последнее, на мой взгляд, предпочтительней. Как-то чище. Аккуратней. — И он нежно погладил череп по блестящей отполированной макушке.

«Думай, — приказала себе Лилия, до боли сжав кулаки и прикусив пухлую нижнюю губу. — Теперь понятно, зачем ты оказалась здесь, в глухих амазонских дебрях в начале двадцатого века.

Ты должна спасти сэра Александера, чтобы в цивилизованном мире вовремя появились саженцы черной орхидеи. И чтобы сто лет спустя полный тезка и двойник предприимчивого англичанина смог подарить тебе очищенную и облагороженную многократной селекцией и отбором Kiwi Midnight.

Пираньи вроде бы ночью не питаются. А рыжие муравьи? Ох, как бы не ошибиться!»

— Мы согласны с его святейшеством, — дрогнувшим голосом произнесла Лилия. — Пусть его съедят пираньи. На восходе солнца.

Старейшины склонили головы.

Но шаман все же не был полностью удовлетворен.

— А когда же будет наша свадьба? — с легкой тревогой в голосе осведомился он.

— После казни, — двусмысленно ответила Лилия.

И старейшины снова согласились.

* * *

К наспех сплетенному из лиан шалашу, где лежал связанный по рукам и ногам пленник, неслышно скользнула легкая тень.

Воин, стороживший шалаш, ничего не заметил. Он и не мог ничего заметить, потому что спал.

Спал же он потому, что впервые в жизни, сам не зная как, напился выдержанного шотландского виски. Он-то думал, что, по причине особой ответственности за охраняемый объект, ему принесли настой из волшебных орехов кола, прогоняющий сон и убыстряющий движения, — настой, который простые воины пробовали один или от силы пару раз в жизни.

Но виски оказалось немного крепче, чем кола. И намного вкуснее.

Его Лилия добыла, роясь на правах королевы в личных вещах англичанина. Плоская серебряная фляжка была почти полной — англичанин, видимо, был не любителем крепких напитков и использовал их лишь в необходимых, медицинских целях.

Куда уж необходимее, чем сейчас, мысленно объяснила ему Лилия, слегка разбавляя виски настоем из орехов, чтобы сторожа не отпугнул незнакомый запах.

Готовый напиток был отправлен сторожу с первым попавшимся под руку прислужником. Остальных прислужников Лилия выгнала из своего пальмового шатра под предлогом того, что времени до рассвета осталось немного, а ей еще надо хорошенько выспаться. Перед казнью. Ну и, разумеется, перед свадьбой.

Воспользовавшись второй полезной вещью англичанина — складным армейским ножом, Лилия прорезала широкую прореху в задней части королевского шатра и выбралась наружу, прихватив с собой и тяжелый рюкзак Александера Сэйбела.

Сидящая перед входом в шатер королевская охрана, увлеченная популярной в племени игрой «сколько пальцев», естественно, ничего не заметила.

Да и нечего было замечать. Ну, прошелестело какое-то дуновение перед шалашом пленного гринго, которого утром должны были отдать пираньям. Ну, прошелестело еще раз, спустя пару минут, чуть громче. Мало ли звуков и шевелений бывает ночью в сельве?

Ночью по сельве, как всем известно, летают ночные духи.

Так что не стоило проявлять к происходящему излишнего любопытства. Иначе духи могли обидеться. И тогда утром в зубах у пираний за компанию со злополучным гринго мог оказаться кое-кто еще.

* * *

— Теперь вы свободны, — сказала Лилия, когда они отошли от шалаша на достаточное, как ей казалось, расстояние. — Бегите. Уезжайте отсюда как можно скорее — вам ведь есть на чем выбраться из сельвы?

— Есть, — отозвался англичанин, прилаживая на спине свой рюкзак, — в пяти милях отсюда к западу, в излучине Большой Реки, меня ждет лодка.

— А как же корни орхидеи? — не глядя на него, спросила Лилия. — Вы ведь явились сюда за ними?

Англичанин взял Лилину руку, поднес ее к губам и тихо, проникновенно сказал:

— Еще сутки назад я думал, что пришел сюда за ними. Но теперь…

Лилия вспыхнула и потупила глаза.

— Вы — моя Черная Орхидея, — продолжал сэр Александер, завладев и другой рукой Лилии, — и я уеду отсюда только вместе с вами!

Лилия молчала. У нее просто захватило дыхание от блеска его синих глаз, и она не могла ничего сказать. Приняв ее молчание за колебание, англичанин нетерпеливым движением скинул с плеч свой рюкзак и свободно, словно в ней не было совсем никакого веса, поднял Лилию на руки.

— Только вместе с вами, — уверенно повторил он.

— Хорошо, — наконец выдохнула Лилия. — Я согласна. Но нам нужно торопиться.

Сэр Александер, вздохнув, поставил ее на землю.

— Вы правы. Хоть я и не взял в итоге ни одного корня орхидеи, но лишил ваше племя самого главного — королевы. Полагаю, они довольно сильно разозлены.

«Насчет корней ты, друг мой, ошибаешься, — усмехнулась про себя Лилия, — Ты не взял, зато взяла я. И положила в твой рюкзак. Но тебе до поры до времени об этом знать не обязательно.

Ну а что? Должно же у меня быть хоть какое-то приданое…»

* * *

…Когда же, перед самым рассветом, Лилия подумала, что они окончательно заблудились, и без сил опустилась на поросший мягким мхом холмик, сэр Александер, наоборот, встрепенулся, глянул на светлеющее небо и приложил палец к губам.

— Что? — едва шевеля губами, спросила Лилия. — Что там такое?

— Разве вы не слышите? — спросил англичанин, радостно улыбаясь. — Музыка. Нам туда.

* * *

Кто-то на рояле очень хорошо исполнял Штрауса.

Лилия открыла глаза и с наслаждением потянулась. Огляделась вокруг — родные, привычные стены кабинета. Взглянула на орхидею — орхидея была на месте.

В теле все еще держалось ощущение силы и здоровой, хотя и несколько уставшей от последних приключений, молодости.

Лилия легко вскочила на ноги и подбежала к двери. Музыка зазвучала сильнее. В коридоре никого не было, но откуда-то слева, где предположительно находилась гостиная, на пол падала широкая полоса света и слышался шорох танцующих пар, смех и веселые голоса.