четырёх с половиной часов, но я безумно скучал по ней. Мне нравится, что, когда мы вместе, она тоже хочет быть рядом. Это не одностороннее чувство. Она говорит мне, что чувствует, и её действия убеждают меня в том, что её слова правдивы.

Я облизываю губы, отстраняясь, желая получить больше, чем просто быстрый поцелуй.

— Привет, красавица.

— Я закончила. Ты готов?

— Да. — Наши пальцы автоматически соединяются вместе, когда мы прощаемся с Рейн и идём на парковку. — Как ты себя чувствуешь?

— Вообще-то, хорошо. Совсем ничего не болит. — Я рад это слышать, так как сегодняшний вечер будет чертовски занят.

Я открываю для неё дверцу машины, и после того, как она садится, я обхожу машину со своей стороны. Я плюхаюсь задницей на кожаное сиденье и вставляю ключ в замок зажигания. Как только я выезжаю на дорогу, я кладу руку ей на бедро.

— Ты знаешь, я люблю тебя за то, что ты везде подвозишь меня, но я тоже умею водить, Эрик.

Логическая часть меня знает, что она даже не поняла, что только что сказала, но та часть меня, которая была в полном беспорядке с тех пор, как Полли вошла в мою жизнь, заставляет меня хотеть, чтобы она повторяла это снова и снова. Я хочу, чтобы эти слова слетели с её губ, когда я буду внутри неё и перед тем, как засну. Я хочу просыпаться от того, что она шепчет их мне на ухо. И я хочу сказать ей это, потому что я действительно люблю её. Так чертовски сильно. Но я не хочу нервировать её, поэтому не говорю этого и не признаю, что она только что сказала, «Я люблю тебя» так небрежно.

— Послушай меня, детка, когда я говорю, что хочу подвозить тебя, я это делаю, хорошо? — заканчивая свое заявление, я сжимаю её ногу. — Я не из тех мужчин, которые собираются делать то, чего не хотят. Даже с тобой, Полли. Поэтому, когда я что-то говорю, знай, что каждое слово, исходящее из моих уст, — правда, хорошо?

— Хорошо. — Она вздыхает. — Мы можем быстро заехать в аптеку по пути?

— Конечно.

Я веду нас в направлении магазина и собираюсь спросить, что она хочет приготовить на ужин, когда её рука касается моей, и она включает радио погромче. Восприняв это как намёк на то, что я каким-то образом разозлил её, я просто продолжаю ехать, пока мы не приедем. Она выходит из машины прежде, чем я успеваю подойти и открыть ей дверцу.

— Я сейчас вернусь, тебе не нужно идти со мной.

Я впиваюсь зубами в губу, чтобы удержаться от смеха. Это маленькое представление разъярённого котёнка чертовски мило, и, если она думает, что я расстроюсь или разозлюсь, она жестоко ошибается, потому что это просто делает мой член твёрдым.

— Хорошо. Конечно.

— Честно, Эрик. Я могу сама сходить в аптеку. — Она останавливается как раз в тот момент, когда при её приближении открывается раздвижная дверь. — Я сейчас выйду.

— Я просто провожу, пошли. — Я кладу руку ей на поясницу и провожаю внутрь.

В последнее время я многое узнал о себе. Главным образом, я больше похож на своего отца, чем когда-либо осознавал. Ни в коем случае, ни в какой форме, я не хочу контролировать Полли; Я не хочу указывать ей, что делать, и я, конечно, не хочу, чтобы она думала, что я ей не доверяю. Что я сделаю, согласится она с этим или нет, так это обеспечу её безопасность. И может показаться, что это не так уж и важно, что она пошла в магазин одна, но каким бы я был мужчиной, если бы сидел в машине и ждал её? Если я с ней, я собираюсь быть с ней, а не лениться и заставлять мою женщину идти куда-нибудь в одиночку.

Работа в охранном бизнесе многому научила меня. Возможно, я больше не занимаюсь тонной «полевых» работ, но я вырос с этим, и для меня это естественно.

Когда она пытается отмахнуться от меня, я закидываю руку ей на плечо.

— Что случилось? Ты была сладкой, как сахар, когда я тебя забирал, а теперь злишься.

Не отвечая, она хватает корзину, затем несется по проходу и останавливается перед кучей женских товаров.

— Да, ну, на работе я вынуждена быть вежливой, но когда я с тобой, я ведь могу быть самой собой, верно? Так что ты видишь меня разной. А, учитывая женские дни каждый месяц, когда ты чувствуешь, будто твой живот протыкают чёртовым ножом, моё настроение вообще скачет как на американских горках.

Вместо ответа я поджимаю губы, чувствуя, что сейчас лучше ничего не говорить. Моя рука падает с плеча Полли, я засовываю её в карман и отступаю, пока она смотрит на коробки. Не говоря ни слова, я следую за девушкой по проходам и наблюдаю, как она хватает новые предметы. Журнал, лак для ногтей, пакет сырного попкорна, и когда она начинает бросать шоколадные батончики в корзину, даже не останавливаясь на ходу, я не могу удержаться от смеха. Её голова поворачивается в мою сторону, и я смотрю вниз, потирая затылок.

Когда до меня доходит звук её удаляющихся шагов, я догоняю Полли и встречаю в очереди к кассе. Пока кассирша пробивает покупки, я тянусь за своим бумажником.

— Даже не думай об этом, — огрызается на меня Полли.

— Хм?

— Я сама могу заплатить за свои вещи.

Опять же, решив, что лучше оставить это дело, я поднимаю руки в знак капитуляции и жду, пока она закончит, и провожаю её к машине. Я рад, что поездка занимает всего несколько минут, и когда мы приезжаем домой, она даже ничего не говорит, поднимаясь по лестнице.

Я беру бутылку воды, сажусь на диван и включаю телевизор. Переключив каналы в течение двадцати минут и не найдя ничего привлекательного, я бросаю пульт на кофейный столик и встаю. Полли всё ещё не спустилась сюда, поэтому я поднимаюсь наверх и осторожно открываю дверь в нашу ванную. Нашу. Теперь всё принадлежит нам. Она официально переехала сюда, расторгла договор аренды на свою квартиру и теперь принадлежит мне навсегда.

Полли сидит в ванне, откинув голову назад, опираясь на край ванны, и её глаза закрыты. Когда я вижу её там, у меня почти перехватывает дыхание. Прошло не так много