Возвращается Листер: страшный пластиковый свитер канул в Лету, зато теперь за его спиной развевается что-то подозрительно похожее на плащ. Таша сердито скрещивает руки на груди:

– Я такого не заказывала!

Листер, явно довольный собой, принимается бегать по комнате, напевая главную тему из «Бэтмена». Таша швыряет в него вторым ботинком – и снова промахивается. Листер картинно взвизгивает и легко уклоняется от снаряда, а затем бежит ко мне, чтобы накрыть плащом. Я не могу перестать смеяться – мы словно в тесной палатке, а Листер улыбается, и эта улыбка, непривычно мягкая, на миг переносит меня в прошлое, когда все это было нам в новинку, когда мы были еще детьми и искренне наслаждались происходящим. Но потом он сдергивает плащ, наваждение проходит, и все возвращается на круги своя.

– Вот уйду от вас, начну выступать соло и буду носить плащи, какие захочу! – заявляет Листер.

– Флаг тебе в руки! – машет рукой Таша. – А до тех пор спрячь этот кошмар от меня подальше.

Дверь комнаты Роуэна открывается, и он выходит в концертном костюме – черной тунике с черными леггинсами. В таком виде он похож на святого со старинных полотен. Правда, ни одного святого, насколько я помню, не изображали с именинным тортом в руках.

Пока я таращусь на утыканный свечками торт, Листер приглушает свет в гостиной, и все вдруг начинают петь «С днем рожденья тебя».

Меня.

Погодите-ка.

В смысле?

Какое сегодня число?

Роуэн подносит мне торт, и пение стихает.

– Ты опять забыл, да? – понимающе улыбается он.

– Да я вечно забываю, какое сегодня число, – бормочу я, смущенный всеобщим вниманием. Листер тоже широко улыбается; плащ он намотал на манер шарфа.

– Загадывай желание, Джим-Джем, – тихо говорит Роуэн.

Я смотрю на свечи и загадываю то же, что и всегда: быть счастливым. А потом разом задуваю. Все хлопают и радостно кричат.

– Сколько у нас времени, Таш? – спрашивает Роуэн, водружая торт на барную стойку.

– Полчаса, не больше.

– Успеем.

Листер включает музыку, и я узнаю одну из наших любимых групп, The Killers. В старые добрые времена мы слушали их в музыкальном классе и дома, закрывшись втроем в чьей-нибудь комнате.

Я чувствую, как губы сами собой растягиваются в улыбке.

Листер принимается скакать и подпевать, плащ задорно хлопает у него за спиной. Он носится по гостиной, пытаясь расшевелить стилистов, даже Сесили призывает танцевать, но безуспешно – она слишком занята, что-то печатая в телефоне. Наконец Листер подходит ко мне, берет за руки и тащит через всю комнату к дивану. Мы прыгаем на нем, как на батуте, и я вспоминаю батут в саду у Роуэна. Наверное, он до сих пор там стоит.

– Иди к нам, Ро! – зовет Листер. Он задыхается от прыжков, а я смеюсь над выражением лица Роуэна – эта выразительно поднятая бровь уже стала его фишкой. Тем не менее он покорно бежит к нам и запрыгивает на диван, чтобы меня обнять, отчего я чуть не падаю и смеюсь еще громче.

Музыка грохочет, начинается припев, и мы поем вместе с The Killers. Мы до сих пор помним слова, хотя в последний раз слышали их очень давно – то ли несколько месяцев, то ли несколько лет назад. Да я наши собственные песни быстрее забываю.

– Ну что, каково тебе быть девятнадцатилетним? – спрашивает Роуэн, перекрикивая музыку.

– Чувствуешь холодное дыхание смерти? – подмигивает Листер.

Нет. Кажется, я чувствую себя счастливым. Пусть и ненадолго.

Может, мое желание сбылось?

АНГЕЛ РАХИМИ

Когда Блисс уехала, все пошло наперекосяк. Мы с Джульеттой отдалились, и теперь я уже не могу винить в этом Мака.

Нет, я не вижу ничего плохого в том, чтобы дать друг другу немного пространства, но меня смущает то, что мы заполняем его неловким молчанием.

И хотя Блисс ясно выразила свое мнение о Маке, это не помешало Джульетте пойти с ним в супермаркет. Да, она ушла пятнадцать минут назад, пока я красилась в комнате. И даже меня не предупредила.

Обнаружив, что дома никого нет, я расплакалась. Нет, не закатила истерику, а просто расплакалась, как маленький обиженный ребенок. Я и сама понимаю, насколько это нелепо. В конце концов, что такого страшного сделала Джульетта? Подумаешь, ушла без меня в магазин. Неужели я настолько прилипчивая?..

Вытерев слезы, я иду на кухню и открываю тамблер, чтобы посмотреть последние дискуссии. Люди продолжают сходить с ума по поводу Джимми, Роуэна и Блисс и строят теории одна грандиознее другой. Например, что фотографию спящих вместе Роуэна и Джимми и фото Роуэна с Блисс слили в сеть пиарщики группы, чтобы внимание к «Ковчегу» не ослабло после окончания тура. Кто-то предполагает, что все снимки выложили сами Джимми и Роуэн, и это завуалированный крик о помощи: они любят друг друга и хотят рассказать об этом всему миру, но Роуэна заставляют изображать отношения с девушкой.

Многие соглашаются со мной, что Роуэн и Блисс встречаются, а Джоуэн – лишь плод фантазии фанатов.

Люди разобщены и подавлены. Должно быть, именно так вчера чувствовала себя Джульетта. Я же на удивление легко смирилась с тем, что на самом деле нет никакого Джоуэна – и любви между Джимми и Роуэном. Наверное, в глубине души я давно знала, что это ложь.

•

– Я смотрю, у кого-то хорошее настроение, – раздается у меня за спиной.

Я в эту секунду мою тарелку из-под хлопьев и чуть не падаю с сердечным приступом – настолько была уверена, что дома никого нет. Бабушка Джульетты стоит на пороге кухни с чашкой в руках. Она присаживается к столу и подносит чашку к губам, не сводя с меня пытливого взгляда.

– Очень хорошее, – отвечаю я, что довольно-таки забавно, если вспомнить, что десять минут назад я рыдала взахлеб.

– Радуешься из-за сегодняшнего концерта?

– С ума схожу.

Дороти снова отпивает из чашки.

– Можно тебя кое о чем спросить?

Я хватаю посудное полотенце.

– Да, конечно.

– Джу и Мак… Они вместе?

Оу.

– Ну… Такое дело… – Что я должна ответить? – Они могли бы, но… Они только на этой неделе впервые увиделись вживую, так что все непросто.

– Понимаю… – Дороти задумчиво кивает и ставит чашку на стол. – Понимаю.

Какое-то время она молчит, а я комкаю несчастное полотенце, не зная, куда себя деть.

– Она столько говорила об особенном друге из интернета, но теперь я не уверена, о ком именно шла речь: о нем или о тебе. – Дороти грустно улыбается. – Я просто хочу разобраться…

Все мы хотим.

– А что она