Некроманты, демонологи, стихийные заклинатели, вроде вас. Неудивительно, что об этом месте ходят дурные слухи.

– Действительно неприятное соседство, – Маркус смутился, что его поставили в один ряд с некромантами и демонологами, но Тиберий, кажется, этого не заметил. – Но ведь магия – дар богов. Для того ли Сэзморил пролил свою кровь, чтобы мы гнушались одарённых им?

– Видите ли, мы, аэтийцы, никак не можем игнорировать тот факт, что Сэзмоаром правит эльф, Феластар Полукровка. С этим народом нас связывают годы… Не самых приятных исторических событий. К тому же, согласно имперским хроникам, живёт Феластар уже слишком долго даже по эльфийским меркам. Кто знает, быть может, он и впрямь открыл секрет бессмертия, как о нём говорят.

– А если хроники ошибаются?

Этот вопрос Тиберий встретил изумлением, будто бы Маркус сказал нечто совершенно немыслимое и оскорбительное. Даже улыбка исчезла с его лица на пару секунд, но тут же вернулась.

– Полагаю… это невозможно, – мягко проговорил юноша, пытаясь остаться вежливым, и тут же сменил тему: – В любом случае, разговорами сыт не будешь. Если вскоре нас не позовут к столу, я умру с голода, и капитану придётся отправить моё тело в Алестию. Серьёзно, у нас есть на этот счёт договорённость. Признаться, я не ел как следует с тех пор, как прибыл в Вальмору. Сами понимаете, всё таверны да кабаки… Всё бы отдал за хруст свежего хлеба и аромат тавонийского сыра… О, глядите-ка, несут вино. И гости собираются. Должно быть, уже скоро.

Глава 10

В зале один за другим появлялись приглашённые. Степенным шагом вошла осанистая эльфийская девушка в роскошном платье и драгоценными украшениями в волосах. За ней, пыхтя, вышагивал грузный Норедин, очевидно, лестница на пути далась ему нелегко. Минуту спустя появился последний гость, а точнее сказать, гости. Пожилой человек с испещрённым глубокими морщинами лицом, в просторном балахоне песчаного цвета и плоской шляпе из неизвестного Маркусу материала. С каждым шагом он опирался на длинную узловатую трость.

Он, должно быть, был выходцем из далёкого Анмода. Маг успел прочитать об этом крае в «Путевых заметках». За ним неотступно следовал рослый темнокожий мужчина, по-видимому, его компаньон или слуга. Согласно той же книге, то был уроженец Нуаммара или Аммара. Маркус так и не понял, в чём разница между жителями этих стран: рисунки изображали совершенно одинаковых людей, различных разве что диковинной одеждой. Но могучий торс этого человека покрывала лишь поношенная серая рубаха, непохожая ни на что, изображённое в книге. Того же цвета штаны были протёрты на коленях до дыр, а широкие ступни не покрывало совершенно ничего.

Ростом он был чуть ли на голову выше своего господина, но изо всех сил старался казаться как можно неприметнее – ступал бесшумно, старался держаться за спиной, не издавая ни звука. Но не привлекать внимание он, разумеется, не мог.

Наконец, появился сам капитан Жан Тревиль де Болье в безупречном выходном костюме изумрудного цвета, белоснежной накрахмаленной манишке и кожаных туфлях с золотыми пряжками. Волосы были идеально прилизаны, до последней волосинки, а на лице сияла улыбка. «Однако, тот ещё модник», – подумал Маркус. Судя по удивлённым лицам гостей, капитан произвёл на них схожее впечатление.

– Бон суар, господа! Рад приветствовать вас на борту «Звезды Запада»! Простите за ожидание, подготовка заняла больше времени, чем я мог предполагать. Не так-то просто достать луарское полусладкое посреди моря.

Капитан сделал паузу, по-видимому, ожидая реакции гостей, но никто не проронил ни слова. Тогда, ничуть не смутившись, он продолжил.

– Пройдёмте же к столу, дабы насладиться этим восхитительным вечером! Прие!

Гости занимали места. Первым сел капитан. Слева от него уселся гном, а справа изящно опустилась эльфийка. Маркус и Тиберий сели рядом напротив капитана. Последнее оставшееся место занял пожилой анмодец. Демонстративно хмыкнув, проходя мимо аэтийца, он резко опустился на стул.

– Ах, прошу прощения! – воскликнул капитан, взглянув на рослого темнокожего, что встал как вкопанный позади старика. – Я не думал, что с вами будет ваш спутник и рассчитывал лишь на шесть мест. Сейчас же мы исправим это досадное недоразумение.

– Нет! – резко перебил его анмодец, чей голос оказался хриплым и скрипучим. – Он не будет сидеть. Он не должен сидеть. Он будет стоять так же, как сейчас.

– Но позвольте, мне неловко, что я причинил вашему другу неудобство…

– Он не мой друг. Он мой раб. Рабы не знают неудобств, – отрезал старик тоном, не терпящим возражения. Изумление, едва появившееся на лице капитана, тут же сменилось учтивым согласием.

– Что ж… Раз так, думаю, стоит начать наш вечер! Не желаете ли вина? – обратился капитан к сидящей рядом эльфийке. Девушка кивнула, и Жан наполнил её бокал багровой жидкостью. – Это вино из подвалов моего дяди, Эмиля Тревиля де Луар, знатного винодела, чья семья когда-то перебралась в Луар из окрестностей Нераля после Муве́з нуи́, Скверной Ночи. Славный город Луар известен превосходными виноградниками, так что это решение было мудрым.

– Скверная Ночь? – сощурился Маркус. – Я когда-то об этом слышал, но никогда не интересовался всерьёз. Что произошло Скверной Ночью?

– Ах! – вздохнул капитан. – Музыка поведает об этом лучше меня.

– Вы играете? Поёте? – заинтересованно спросила эльфийка.

– Разве только об этом меня попросит прекрасная девушка. Но сегодня я хотел бы предоставить эту возможность нашим музыкантам. Они исполнят «Балладу о Скверной Ночи». Сижон!

Капитан обратился к одному из слуг и произнёс несколько слов на неральском. Слуга кивнул и удалился. Через некоторое время в зале появился квартет музыкантов, занявший свободное место у окон. На мгновение всё замерло, послышались первые вкрадчивые звуки музыки, и тот, к кому обратился капитан, затянул печальную песню.

Незнакомые слова идеально вплетались в пронзительную, берущую за душу мелодию. Маркус когда-то слышал этот мотив в исполнении пьяных неральских матросов, но сравнивать то фальшивое завывание с тем, что исполнялось сейчас, было бы кощунственно. Чарующие звуки пары скрипок, негромкие лютневые переливы и тягучий голос валторны сливались в один мелодичный поток. Он уносил мага куда-то далеко, рождал в мыслях печальные образы, задевая потаённые струны души. Казалось, никто не сделал ни единого вдоха, не смея нарушать волшебное течение мелодии.

В сплетении звуков сквозила щемящая боль утраты чего-то привычного, близкого и родного. Маркус мог бы счесть, что лишь он один испытывает такие чувства, если бы не видел на лицах остальных