отвечая ярости девочки, которая, оторвавшись от моих губ, резко развернулась и пошла на выход, разжигая пламя на ладонях ещё сильнее. В конце её пути, в её руках уже было истинное пламя, а глаза, вместе с волосами, горели, словно костёр, рискуя выплеснуться наружу, сделай хоть кто-то лишнее движение.

Девушка выпорхнула наружу, не замечая преград, а потом раскинула руки в стороны, выпуская наружу всю свою силу. Я стоял позади неё, с ужасом смотря на то, как все изменённые корчатся от боли, сгорая в истинном пламени, а граф Вирдон, стирая кровь со лба, ошарашенно смотрит то по сторонам, то на свою дочь.

Спустя пару минут, когда от «изменённых» остались лишь горстки пепла, Селеста вдруг потухла и медленно начала сползать к моим ногам, а я еле успел подхватить своё сокровище на руки. Девушка потеряла сознание, выжав себя полностью.

— Как она? — ко мне подбежал граф и с беспокойством посмотрел на девушку. — Она дышит?

— Дышит. Пора уходить.

Резко подхватил свою ношу поудобнее, я стремительным шагом направился на выход, думая лишь о том, чтобы успеть отнести её к целителям.

Я тебя любую люблю, моя хорошая, а вот ты без магии захиреешь…

До деревни донёсся, словно меня подгонял кто-то. Там меня уже ждали. Девушку вместе со мной загрузили в карету и на всех порах погнали в город, где нас уже ожидал королевский целитель.

Когда я влетел с разбега в лазарет при академии, подскочили все. Лекарь раздавал указания помощникам, а меня оттеснили к выходу, закрывая мне обзор на Селесту. Девушка по-прежнему не подавала признаков жизни, лишь еле-еле дышала, словно вот-вот испустит последний вздох. В этот момент я был готов отдать ей всё, что у меня было, лишь бы она снова посмотрела на меня, лишь бы снова съязвила или смешно сморщила свой носик.

В какой момент по нашей с ней связи от меня начала перетекать магия, я до сих пор не могу понять, но слабость я почувствовал внезапно. Ноги перестали держать, и я рухнул на колени при входе в палату, а потом медленно уплыл в темноту, продолжая твердить:

Живи, моя ящерка.

Пробуждение вышло странным. Такое ощущение, словно я вернулся во времени моей академической молодости и намедни вернулся из трактира с друзьями. В горле пересохло, перед глазами блуждали чёрные мушки, а попытки хотя бы приподнять веки, отдавалась глухой болью в затылке. Кто-то поднес к моим губам холодное стекло и живительная влага полилась мне в горло, спасая меня от обезвоживания. За одним стаканом последовал другой, а потом и третий. На вкус это была не совсем вода, скорее лекарство, разбавленное водой, но мне было плевать, лишь бы полегчало.

Спустя минут десять, я попытался раскрыть глаза и мне на удивление это удалось легко. Как и предполагал, я находился в лазарете. На дворе стояла глухая ночь, а передо мной, словно привидение, в белом халате сидел граф Вирдон.

— Не трудись. Ты слишком много отдал, пока не время говорить. С ней всё в порядке. Она выкарабкалась. — И указал рукой на соседнюю койку.

С огромным трудом, потому что банально не хватало сил, я повернул голову и увидел хрупкое тельце своей леди. Осунувшееся лицо, бледная кожа, которая в свете месяца казалась ещё более бледной, почти серой, тонкая полоска сухих губ…

— Ваша связь сыграла решающую роль. Она выжала свой источник полностью. После парализующих чар, которые заперли её магию, источник взбунтовался, следуя за яростью своей владелицы. Сейчас вы оба опустошены, но всё будет хорошо. Необходимо время. А теперь, спи…

Вместе с произнесёнными словами, я закрыл глаза и мгновенно уплыл в сон, уже лечебный, потому что та, о которой были все мои мысли, точно жива и почти невредима.

Второй раз я проснулся, когда солнце было в зените. Окошко было приоткрыто, впуская в палату морозный воздух, а за окном танцевали крупные снежинки. Перевёл взгляд на соседнюю койку, на которой по-прежнему лежала девушка только, в отличие от предыдущего пробуждения, она положила обе ладошки себе под щеку и сладко посапывала, повернувшись набок. Магия, которая, несомненно, уже восполнилась в её теле, задорно блуждала по её коже, не принося никакого вреда ни постели, ни ей самой.

Невольно залюбовался тонкими чертами лица, которые во сне казались безмятежными. Девушка не хмурилась, ни о чём не думала, а снилось ей, видимо, нечто светлое, потому что выражение лица было безмятежным, даже скорее довольным…

Словно почувствовав мой взгляд, Селеста распахнула глаза и пару мгновений тупо смотрела на меня, а потом резко подскочила, натянув по самые уши одеяло и испуганно посмотрела на меня.

Мягко улыбнувшись, я повернулся набок и продолжил рассматривать девушку, ещё сильнее вгоняя её в краску.

Привыкай, моя красавица. Скоро ты каждое утро будешь просыпаться со мной, только не на соседней кровати, а в моих объятиях…

— Как вы себя чувствуете? — тихонько спросила она, ещё ближе подтягивая ноги к себе и укутываясь, словно в кокон, в одеяло.

— Терпимо. — Сглотнув слюну, сказал я. — А ты?

— Гораздо лучше, чем вчера. Первый раз я проснулась в таком состоянии, словно меня били ногами и добивали дубинкой.

— Что ты помнишь?

— Всё помню. Только не спрашивайте ничего. Я всё равно не смогу объяснить, зачем я это сделала. Будто была вовсе не я, а чужая ярость меня накрыла…

Она погрустнела, словно произошедшее принесло ей лишь боль.

— Милая, ты защищала свою семью.

— Они живые были… Может, им можно было помочь, а я их убила. Так нельзя. Кто я такая, чтобы решать, жить человеку или умереть?

Я медленно приподнялся и рывков встал на ноги, еле-еле делая шаги. Всё же слабость ещё сильна… Селеста смотрела на мои действия насторожено, но не препятствовала мне. Лишь когда я приблизился, она медленно отползла в сторонку, освобождая мне место. Усевшись рядом, я повернулся к ней лицом, поймав взгляд, и произнёс:

— Изменённые — это не люди, не оборотни и не маги. От прошлых воспоминаний у них не осталось ничего, лишь то, что происходило с ними в последнее время. Они не помнят своих близких и родных. Для них есть только работа и награда. Знаешь, чем их награждают?

Она завертела головой в стороны.

— Доза препарата. — Просто ответил я. — Они живут только ради этого, не замечая ничего вокруг. Для них существует только приказ, который они обязаны выполнить, ради очередного вознаграждения. Так что не скорби о погибших, ты скорее их спасла, чем сделала что-то плохо.

Воцарилась тишина. Девушка беззвучно плакала, а