ее спиной. Раздражает. Эсма всегда идеально подбирала персонал. Они были незаметные. С этой девкой она промахнулась. Слишком услужлива и навязчива. Ненавижу лизоблюдство.

— Комнаты положено убирать после того, как мы их покинем, — привлекаю к себе внимание, продолжая вытираться. Девушка оглядывается, округляет глаза и тут же отворачивается.

— Ой! — вскрикивает она.

— Ой! — цокаю, повязывая полотенце на бедра. Но до девки не доходит. — Я говорю: пошла вон!

— Да, извините, я не знала, что вы здесь, — оправдывается девушка, собирает грязное белье и быстро убегает.

Скидываю полотенце, иду в гардероб, одеваюсь, замечая открытый шкафчик с бельем Алины. Подхожу, подхватываю простые белые трусики. Обыкновенные, хлопковые. У нее вообще нет хорошего белья: стрингов, кружев. Но вот эти гребаные простые белые трусики заводят меня еще больше, чем развратное белье. Я переел всего этого разврата, меня теперь цепляет только простота и чистота. Вдыхаю запах трусиков, но от них пахнет кондиционером. Моя жена пахнет иначе. Тонко, маняще, вкусно.

Да мать ее!

Закидываю трусики в ящик, захлопывая его с силой.

Надеваю тёмно-синюю рубашку, запонки, пиджак, часы на запястье и покидаю гардеробную.

Пока спускаюсь вниз, телефон в руках вибрирует входящим звонком. Заглядываю в экран. Инга. Прикрываю на мгновение глаза, глубоко вдыхая. Сегодня все женщины вышли из-под контроля. Видимо, я стал мягче, ослабил поводок.

— Да! — отвечаю.

— Я тебя раздражаю? Раньше ты был менее…

— Это было раньше, до того, как ты решила, что мной можно манипулировать. — У тебя что-то случилось?

— Нет, я просто дико соскучилась по твоему голосу. Ты рычишь, а у меня мурашки по коже разбегается от возбуждения, — уже томно шепчет она. Усмехаюсь. Девочка стала хищницей. Но... поздно. Меня перекрыло Алиной. И дело даже не в том, что супругу положено ставить в приоритет, дело в моем внутреннем ощущении… Очень странное ощущение, еще незнакомое мне, больше раздражающее, словно теряю контроль, показывая эмоции. Хреново. Голова должна быть холодной.

— Ничем не могу помочь, Инга. Советую занять себя чем-нибудь для саморазвития. Беременность долгая – может, чему-нибудь научишься за это время. Хорошего отдыха, — скидываю звонок. Не в тот момент она позвонила, попала под горячую руку. Но Ингу полезно время от времени отрезвлять.

Иду в столовую. Стол уже накрыт. Сырники, джем, сметана, нарезки из сыра и ветчины, омлет с овощами. Когда только все успела? Достойная жена. Аккуратная, заботливая. Салфеточки, сервировка. Вроде бы мелочи, но из этих мелочей складывается женщина.

Только вот эта маленькая женщина сейчас так мило улыбается Левану, подкладывая ему в тарелку омлет. А этот боров с удовольствием уплетает завтрак, сверкая белыми зубами, которые я ему, по ходу, выбью. Понимаю, что глупо ревновать Алину к другу. Леван никогда не покусится на мою жену. Но меня раздражает его блядская натура. Он любит женщин. У этого мужика нет особых предпочтений. Блондинки, брюнетки, рыжие, азиатки – кого он только не трахал. Леван предпочитает разнообразие, ему быстро надоедает одна и та же баба. В общем, его стиль поведения с женщинами – флирт. Он умеет очаровать. Но меня раздражает такое поведение с моей женой.

— Ммм, ты просто волшебница. Очень вкусно. Напомни поцеловать твои золотые руки, — произносит он. И моя жена расплывается в улыбке, краснея. Как, мать их, мило. Проблема Алины в том, что она ведется на красивые слова, улыбки и комплименты, за которыми ничего не стоит. Наивная дурочка. Приводит в ярость эта ее черта, в целом их общение и ее реакция. День только начался, но меня уже напрочь выносит.

— Только прикоснись к ее рукам и останешься без своих, — комментирую, проходя в столовую, садясь во главе стола. Леван усмехается, закатывая глаза.

— Ревнивый мужик – неуверенный в себе мужик, — парирует он, продолжая поедать омлет.

— Болтливый мужик – мертвый мужик, — ухмыляюсь я, принимая от Алины чашку кофе. Леван ржет, качая головой. Кидаю взгляд на жену: не смотрит на меня, глаза в пол. Ставит передо мной тарелку с омлетом, суетливо поправляет салфетку, нервничая.

Ну что ты, малыш, так улыбалась моему другу и так холодна со мной? Или тебя гложет вина за утреннюю выходку? Я сломаю это сопротивление, даже не сомневайся. Бегать больше ты от меня не будешь.

Алина продолжает суетиться, что-то передвигая на столе.

— Сядь за стол! — голос срывается на металлические нотки. Сегодня меня срывает в эмоции. — Позавтракай, — уже мягче произношу я.

Послушная, кивает, садится по левую руку от меня, но ничего не ест. Кидает в чашку пару кубиков сахара, мешает его, смотря в окно.

— Тебе уже лучше? — интересуюсь у Левана.

— Жить буду, — снова ухмыляется. — Сегодня займусь делами.

— Удаленно займись. Отсидись пока здесь. Нужно понаблюдать, — посылаю ему предостерегающий взгляд, он кивает, все считывая.

— Пойду покурю, — Леван поднимается с места, замечая во дворе новую горничную, я даже не запомнил, как ее зовут. Леван нашёл себе новую «жертву», пусть развлекается, а мою жену не трогает. Иначе я не посмотрю на годы его преданности и дружбы, сломаю челюсть и руки, чтобы нечем было улыбаться и трогать.

Леван удаляется, волочась за очередной юбкой.

— Хватит, — останавливаю жену, сжимая ее кисть, мешающую сахар, который давно растворился. Алина слегка вздрагивает от моего прикосновения. — Вкусный завтрак, — хвалю ее я, потому что действительно вкусно. Кивает, отстранённая. Она то смелая и дерзкая, то тихая и испуганная. Штормит девочку, нужно задать ей направление. — Ешь, — киваю ей на тарелку.

Сглатывает, заправляет за ухо прядь выпавших волос, наблюдаю, хочется провести языком по ее уху, укусить и в общем разложить на этом столе, сметая все с него. Снять напряжение. Тогда бы мне стало легче. И я сниму его сегодня вечером. И с Алины, и с себя.

Девочка засматривается в окно, на то, как Леван подкатывает к горничной.

— Нравится Леван?

— А? — наконец, заглядывает мне в глаза.