— «И. Валье & М. Леду». — Аньес отвернула борт блейзера и продемонстрировала простенькую этикетку. — Только, Клер, тебе не подойдет, там все вещи от сорок шестого размера, — виновато добавила она. — Слушай, мы ведь собирались поговорить совсем о другом! Как ты умудрилась познакомиться с Клодом?

— Разве сержант ничего не рассказал тебе?

— О нем — да! Совершенно леденящий душу эпос о герое и о его неверной жене, а также не менее трагическую историю о промокшей и озябшей, потерявшей ключи от замка несчастной принцессе на горошине, которую брат героя обнаружил среди отбросов общества. Но обстоятельства вашего знакомства с героем, принцесса, для меня до сих пор отчасти покрыты мраком.

— Аньес, долгая песня, тем более что теперь это не имеет значения, ты ведь уже видела Клода.

— Стало быть, ты успела запродать сюжетец Марте? — Аньес хитро прищурилась. — Коммерческая тайна? Промышленный шпионаж? Может, возьмете меня в долю?

— Не смеши, пожалуйста, подруга, моей спине не нравится, когда я смеюсь.

— Пойдем, положим, ее в кровать! Я никуда не спешу. С Исабель по понедельникам до семи сидит соседка. Давай я помогу тебе умыться, причешемся, губки подкрасим. Ты же хочешь нравиться своему спасателю?

— Спасателю? Марта тоже назвала Клода спасателем! Вы сговорились?

— Когда? Ты считаешь нас телепатками?

— Аньес! Не смеши меня, телепатка-куропатка! Почему спасатель? Он же пекарь!

— Клер, конечно, я видела его мельком, когда он открывал мне дверь, и одного взгляда достаточно, чтобы понять, что он принадлежит к другому «круглому кругу». Но, по-моему, социальное положение — не главное в настоящем, — Аньес подмигнула, — мужчине.

— Вы мне не подмигивайте, мадам! Честное слово, в постели я его еще не проверяла!

— Думаю, не разочаруешься. Импотенты не бывают спасателями, они заняты только собой, хотя и большинство неимпотентов — тоже. — Она пренебрежительно махнула рукой. — Но постель опять же не главное!

— Вы определенно сговорились с Мартой. Она тоже так считает. Что же главное?

— Риторический вопрос.

— Аньес, ты дословно цитируешь великую писательницу! Постель — не главное, социальное положение — не главное. Что главное?

— Похоже, у тебя не в порядке не только со спинкой, но и с головкой. — Аньес постучала пальцем по виску. — Главное, что он спасатель! Да за его такой спиной, — она как рыбак развела руки, показывая габариты спины, — ты будешь как за каменной стеной! Извини, не очень удачный каламбурчик, я плохо подготовилась к лекции, и размер пиджака — тоже не главное. Но имей в виду, подруга, если у тебя все станет хорошо, он тебя бросит и найдет другую, более несчастную.

— А кто мне предлагал умыться и накрасить губки, чтобы понравиться Клоду?

— Прости, Клер! Не подумала! Вот что значит стереотипное мышление! Хочешь, по дружбе поставлю тебе синяк под глазом?

После уколов Эрнестины я обрела заметную самостоятельность и без посторонней помощи выползла из ванной. Аньес стояла у окна спальни и поправляла занавески.

— Ты побрызгала каким-то аэрозолем? — Я с восхищением потянула носом. — Чем это так дивно пахнет?

— Весной, Клер. Я просто проветриваю. Ныряй под одеяло, не хватало тебе еще простудиться. А я пойду в кухню, помогу Марте, ей там не уследить одной за твоей родственницей. Ляпнет еще какую-нибудь гадость.

— Марта там не одна. — Легко сказать: «Ныряй»! Но не так-то просто это сделать, не сгибая спину. — Там мадам Лезиньи.

— Это которая с вилкой? Тем более! От дамы с вилкой всякого можно ожидать! А ты вздремни. Прикрыть дверь?

— Не надо. Спасибо. — Я действительно устала от обилия переживаний и «посетителей». — Окно тоже оставь открытым.

Аньес послала мне воздушный поцелуй и ушла.

Неугомонная спина все-таки ныла, но совсем не так, как раньше, а глаза слипались сами собой. Из-за моей работы со сложным графиком и частыми ночными дежурствами мой так называемый «режим сна и бодрствования» нарушен давным-давно. Я могу легко — или вовсе не могу — заснуть в любое время суток, независимо от обстоятельств. Но, похоже, сейчас была стадия именно «вовсе не могу». Ты хорошо поспала ночью, успокоила я себя, просто лежи, наслаждайся теплой постелью и весенним воздухом из окна.

Занавески осторожно шевелились, как будто дышали. Небо за ними было чистым и прозрачно-голубоватым. Глаза Марты точно такого же цвета, подумала я. И вдруг сами собой выплыли строчки из стихотворения неведомой Клодин: «Осторожно небом ясным я несу в ладонях счастье»… Как же я забыла рассказать Марте об этом удивительном пророчестве и совпадении? Клод и Клодин…

С кухни доносились невнятные голоса и звяканье посуды. Иногда отдельное слово или даже фраза слышались вполне отчетливо, как и специфическое хихиканье кузины. Интересно, а что они там делают? Мадам Лезиньи наверняка все еще орудует вилкой, взбить крем без миксера не так-то просто. А остальные? Клод, например?

— Это неважно! — вдруг очень громко сказала Марта.

Все рассмеялись, и среди женского смеха я услышала басовитые раскаты. Клод! Я впервые слышу, как он смеется! Причем без меня! Я лежу тут одна, а он там смеется с ними! В этот момент Клод что-то произнес, все засмеялись еще громче, а Аннель взвизгнула:

— Ах оставьте, мсье!

— Будет тебе, правда, золотце! — поддержала ее Эрнестина.

Да что же это такое?! Я уже почти смирилась с мыслью, что у Клода проблемы с чувством юмора, а они там заливаются! Я им никому не нужна! Он там как петух в курятнике! Я вдруг очень четко представила огромных красных петухов на клеенке и на чашках в его доме и — изящных золотых на новом сервизе моей мамы…

С кухни заманчиво потянуло жареной курицей. Да ну! Глупости какие! Они все ко мне хорошо относятся, пришли навестить, а Клод правильно делает, что развлекает гостей и готовит. Я же ведь не могу, я же болею…

Новый взрыв смеха! У меня даже заломило в висках. Нет, больше я не допущу такого! Зачем я только позвала их? Сейчас встану и разгоню всех! Дура, ты в своем уме? — тут же одернула я себя. Неужели тебе было бы приятнее, если бы они все разбежались при виде Клода? Чтобы он не понравился никому? Успокойся, все в порядке, можешь даже вина выпить, Клер Лапар.

На тумбочке возле кровати все еще стояли фужеры и бутылка. В ней оставалось больше половины шампанского. Наверняка уже выдохлось, подумала я, осторожно поворачиваясь всем корпусом, но это даже хорошо, без пузырьков я люблю больше. Так, не торопиться и, главное, не сгибать и не разгибать позвоночник.

Я вполне справилась с маневром, опустила ноги с кровати, правой рукой приподняла бутылку и начала наклонять ее к фужеру, придерживая его левой.