— Да. — Он поднес обе мои ладони к своим губам, так же сосредоточенно поцеловал их, потом каждый палец, а потом закрыл ими свое лицо. — Клер, — прошептал он, — я очень хочу тебя, ты еще не устала?

— Ты смешной, мы же только что летали на небо!

— Ты успела долететь?

— Раньше тебя… — Я даже потупилась, потому что давно чувствовала его готовность и свою тоже, но мне очень нравилось не торопиться, а испытывать вот это головокружительное предвкушение. — Клод, а почему ты так долго отказывался? Придумывал какие-то причины?

— Так. О-о…

— Как так? Ты… — У меня тоже опять начало перехватывать дыхание. — Клод, отпусти мои руки, я хочу обнять т-т-тебя!

— Не нужно… молчи… Я хочу видеть тебя всю! Я хочу, чтобы ты всегда… Клер… всегда была перед моими глазами! Вся! Клер! Ох… Клер! А перед моими глазами, или не перед глазами, а где-то в глубине, наверное, это называется в сердце, было ощущение того же сверхъестественного восторга, как тогда, когда пела похожая на птицу испанка и о том же стучали каблуки танцора… нет, это было то, о чем не успела договорить в руках старика скрипка, да! Да! Да!

— Да, Клод! Да!

Я открыла глаза. Он улыбался не мне, а тоже чему-то нездешнему, коротко крикнул: «Клер!» и с той же улыбкой упал мне на грудь.

— Так чего же ты боялся? — Наверное, с моей стороны было слишком жестоко спрашивать его об этом в такой момент.

— Клер, — он вздохнул и очень осторожно прикоснулся к моим губам, — пожалуйста, не обижайся, я очень хочу тебя.

Это опять было правдой.

— Я знаю. — Я успела быстро поцеловать его, пока Клод опять не отстранился. — Ты когда-нибудь отпустишь мои руки?

— Извини. Просто я боюсь забыться и погладить тебя по лицу. А на моих руках бальзам.

— Вымой. — Наконец-то я смогла прикоснуться к его груди и плечам, до его волос мне было не дотянуться. — И заодно принеси мне попить. Там, кажется, еще оставалось шампанское?

— Клер, не надо! Пожалуйста, не трогай меня!

Но было уже поздно, во мне тоже все задрожало и завибрировало… Это еще никогда не происходило со мной так мгновенно и ослепительно!..

— Фантастика!

— Клер, только не обижайся, я не мог терпеть… Может быть…

— Клод, ты чудо! — Я прижала его к себе.

— Ты опять успела?!

— Конечно! Я не могу понять, чего ты боялся?

— Понимаешь, если ты… Клер… — Он опять был в полной боевой готовности! — Клер, лучше прогони меня! Это… это до утра! Ты не выдержишь… Клер! Клер!..

— А ты? — спросила я, когда мы оба опять одновременно перевели дыхание. — Ты отпросился с работы?

— Я в дневную смену. Только не прикасайся! Тогда мы сможем немного поговорить. И не спрашивай! Я сам знаю все твои вопросы. Да, я боялся. Боялся не справиться с собой дома, в машине, в кафе, в клубе, в лифте, когда вез тебя домой… А потом я чуть не умер, когда увидел тебя на полу, и испугался, что я тебя потеряю. Ты мне объясняешь, как сделать тебе укол, на самом деле, Клер, я умею, а я думаю, как бы только не напасть на тебя. Если бы не пришел твой сын, я бы тебя точно, прямо на полу… Ты же слабенькая, Клер, у тебя косточки, как у нашей Молет, а я бешеный! Понимаешь, я бешеный и очень большой!

— Ты не бешеный, ты очень настоящий, Клод!

— Я же просил тебя помолчать! Я… я не могу спокойно смотреть, как двигаются твои губы… Кле-е-р! Я привыкну… Я все буду делать, как ты за-хо-чешь…

Потом он все-таки нашел в себе силы встать, смущенно завернулся в полотенце, долго возился в кухне и наконец, принес пакет сока, тарелку с пирожными и два мокрых стакана.

— Шампанского больше нет, Клер. Я могу сходить и купить.

— В гостиной, в баре, много всяких бутылок, выбери, что понравится. Но от сока я не откажусь.

— А я тем более. — Клод наполнил стакан и протянул мне.

— Спасибо. Клод, а ты всегда такой?

— Какой? Бешеный? Всегда. — Он поправил полотенце.

— У тебя было много женщин?

— Нет. Только ты.

— Шутник!

— Клер, почему все считают меня шутником? Я говорю вполне серьезно. Только ты моя женщина. И все. Остальные были не мои. Что их считать?

— Спасибо. Мне так никто никогда не говорил. — Впрочем, Бруно называл меня своей «девочкой», вспомнила я, девочка по вызову… — Садись, — я провела рукой по кровати.

— Как твоя спина? — Клод остался стоять. — Ты из-за меня передумала насчет ванны?

— А мы будем в ванне?

— Я пока наберу в нее воды, а ты хорошенько обдумай то, что сказала.

— Я уже обдумала, мой мужчина. — Я набрала в грудь побольше воздуху и решила тоже признаться, так же просто и естественно, как он. — И, знаешь, Клод, я пришла к выводу, что, скорее всего я тоже бешеная, потому что у вас дома, в ванной… Помнишь, в дверь скреблась кошка, я открыла, а на самом деле мне очень хотелось, чтобы это был ты и чтобы все тогда сразу произошло… В ванной…

— Надо было так мне сразу, и сказать, тогда у тебя не болела спина. А сейчас мы будем только в постели.

За окном наступал рассвет. Я счастливо лежала, чувствуя спиной горячую грудь Клода. Он поцеловал мои волосы, натянул на нас одеяло, прижал меня к себе и задумчиво произнес:

— Знаешь, Клер, в следующий раз надо будет заранее положить за окно сахар.

— Сахар? — Я невольно погладила его руку, обнимавшую мои плечи. — За окно? Зачем?

— Чтобы прилетел аист. Аисты любят сахар…