как звенит пряжка его ремня, вижу, как к моим ногам падает упаковка от презерватива.

Юсупов проталкивает мне в рот пару пальцев.

— Оближи! — задыхаясь, рычит на ухо. Послушно облизываю, понимая, что любое мое сопротивление приведёт к еще большей агрессии. Он вынимает мокрые пальцы, отодвигает трусики, увлажняет меня моей же слюной.

— А-а-а-а-а! — вскрикиваю, зажмуриваясь, когда он резко входит. Грубо, глубоко, без прелюдий и игр. Задыхаюсь.

Рывок – рвет блузку, пуговицы отлетают на пол. Сильные ладони отодвигают чашечки бюстгальтера, сминают грудь, он начинает двигаться, вжимая меня в холодное стекло. Грубо трахает, набирая темп, вколачиваясь в меня, всасывая кожу на шее, хрипло дышит.

Я не кричу, а постанываю, кусая губы, но не от удовольствия. В какой-то момент мне даже прекращает быть больно, тело привыкает, а разум нет. В горле ком, дышать нечем, глаза наполняются слезами, но я сдерживаю их.

Он снова просовывает мне в рот пальцы, вынуждая открыть рот, и я кусаю их со всей силы. Во рту ощущается привкус его крови, но Юсупов продолжает вколачиваться в меня. Еще несколько грубых рывков, мои всхлипы, и он останавливается, содрогаясь, тоже хватая воздух.

Все!

Все…

Все.

Не двигаюсь, пытаясь отдышаться. Смотрю в окно на вечерний город, огни, машины, суету в час пик…

Он утыкается носом мне в шею и глубоко дышит, обжигая кожу своим горячим дыханием. Не выходит из меня, не двигается, продолжая держать под грудью. А мое сердце бешено колотится ему в ладони.

— Так ты хотела? — хрипло спрашивает меня на ухо.

Молчу. Я не способна сейчас говорить.

— Так?!

Не отвечаю. Я и рада бы, но ком в горле не позволяет.

— Вот так, без прелюдий, игр, разговоров? Так ты хотела?! — уже повышает голос.

— Да! — выкрикиваю в истерике. Конечно, я так не хотела.

— А я не хотел… — выдает мне в шею и ласково целует. Очень медленно ведёт губами по коже, оставляя ожоги нежности.

Он, наконец, выходит из меня и аккуратно одёргивает мою юбку. Отпускает, отходит.

Разворачиваюсь, поправляю бюстгальтер. Блузка расстёгнута, застегнуть нереально, пуговицы вырваны с корнем. Запихиваю ее, обнимая себя руками. По колготкам ползут пошлые стрелки. Они разорваны. Между ног саднит, кожа на шее горит от его засосов.

Захлопываю глаза, когда Юсупов срывает с себя презерватив и швыряет его в урну. Слышу звук пряжки ремня. Пошатываюсь на каблуках, ноги ватные, в голове туман, а во рту привкус крови.

— Выпей, — произносит мужчина. Открываю глаза и вижу, как он протягивает мне стакан воды. Отрицательно кручу головой. Пить очень хочется, но из его рук я ничего не приму.

— Не хотел бы – не сделал бы. Не хотел бы – не трогал бы меня вообще и не принуждал бы! — хриплю я. Моя истерика трансформируется в ярость. Мне уже на все плевать. Хуже не будет. — Ненавижу тебя! — захлёбываюсь словами.

Юсупов втягивает воздух, прикрывает глаза, а когда открывает, швыряет стакан в стену! Осколки разлетаются, а я зажмуриваюсь.

— Я хотел бы тебя больше не трогать! — повышает голос. Впервые вижу его эмоции. Обычно он всегда холоден. — Я хотел бы отпустить! Уволить к чёртовой матери и забыть! Но я не смог! Не смог и все. Да, принудительно это. Да, надавил! Да, заставил! Потому что ты не выходишь у меня из головы. Ты всегда со мной! Не могу выкинуть. И не отпущу! — проходится по кабинету, потирая лицо руками. — Не надо меня отталкивать, не надо смотреть с пренебрежением и ненавистью. Я подонок, да! Циничная, эгоистичная сволочь! Смирись. Принимай меня. Привыкай. Или так, или... — сжимает челюсть. — По-другому не будет!

В нем сейчас много эмоций, они выплёскиваются, заливая меня. Я вообще не узнаю этого мужчину. Он всегда безэмоциональный. Это признания от него. Но я не хочу их принимать.

Закрываю глаза, чувствуя, как по щекам скатываются слезинки. Трясет. Холодно.

Слышу его шаги, он совсем рядом. На мои плечи что-то ложится. Юсупов укутывает меня в свой пиджак, согревая. Хочу его сбросить, аромат тяжёлого парфюма и мужского тела душат, но Юсупов не позволяет.

Он обнимает меня, вжимая в себя, поглаживая по спине, зарывается в волосы.

— Да не трогай ты меня! — вырываюсь, размахиваюсь, залепляя несколько пощечин. Юсупов терпит, позволяя мне хлестать его. А я распаляюсь еще больше. Мне мало этих пощёчин. Толкаю мужчину в грудь. Он отшатывается, но снова наступает. Сгребает меня охапку и сжимает. Безвольно повисаю, выдыхаюсь.

— Все. Все, моя девочка. Давай как-нибудь договариваться. Я не отпущу. Сорвался… Прости. Не нужно меня отталкивать. Когда я теряю контроль, то все уничтожаю. А с тобой я теряю контроль… — целует меня в висок, прижимается губами. — Скажи, чего ты хочешь? Проси все, что хочешь, но только не опустить. Поехали ко мне? Поужинаем, спокойно поговорим.

— Нет. Я хочу домой. Одна. Сейчас. Отпустить не прошу. Только на сегодня. Ты меня сейчас душишь! — снова вырываюсь. И он отпускает, отходя на пару шагов.

— Дмитрий ждёт внизу, — снова надевает безэмоциональную маску и отворачивается от меня. Идет к бару, наливая себе виски. Слышу, как бутылка бьётся о бокал, его трясет, и виски проливается. Зависаю на дрожащих руках мужчины. Но только на секунду. Плотно кутаюсь в мужской пиджак, потому что выбора нет – блузка разорвана, и быстро покидаю кабинет…

Глава 20

Рустам

Утро. Я дома. Точнее, этот дом принадлежит мне. Всегда считал его своим, а сегодня проскальзывает мысль, что не чувствую себя здесь комфортно, как полагается в месте, которое зовётся «домом». Раньше не парился по этому поводу. Меня все всегда устраивало. Я сам режиссёр всех сценариев в своей жизни. Происходящее в моей реальности я создал сам и не жалею. Всегда принимал взвешенные решения, без эмоциональной подоплёки. И мои решения казались правильными.