Мужчина подал руку женщине, помогая взобраться на груду камней, затем подсадил ребенка и устало потер спину. Даже с расстояния было видно, как блестит от пота его рано покрывшееся глубокими морщинами лицо. Что могло привести их в такое мрачное место, как это? Когда все трое наконец скрылись из виду и путь оказался расчищен, я слезла по пожарной лестнице на раскаленный солнцем асфальт и продолжила путь. Еще неизвестно, как долго Лиам провозится с генератором, поэтому лучше не искать проблем там, где их можно пережидать на пожарных лестницах. Они меня не видели – ни разу за эти три дня.

Мы с Лиамом обосновались в медицинском центре, занимающем первые десять этажей одной из высоток. В подвале обнаружилось несколько генераторов, и один из них оказался исправным. Теперь Лиам пытался привести его в действие, а я отправилась в городской сад неподалеку, где манговые деревья были щедро усыпаны спелыми плодами, несмотря на окружающую их разруху. Я снова оказалась в привычной для себя роли – рейнджера, которому необходимо совершить вылазку и принести еды, не нарвавшись на неприятности. Мне не хотелось повторить ситуацию возле руин за белой топью.

Дома в этом городе прилегали друг к другу тесно и выглядели совершенно одинаково; перед тем как отправиться на поиски еды, мне пришлось провести определенное время выбирая и запоминая ориентиры, чтобы потом беспроблемно вернуться обратно.

Я прошла два квартала, засматриваясь на разбитые витрины бывших магазинчиков и немного удивляясь полному отсутствию у себя желания зайти внутрь и поискать что-то интересное.

Между высоток гулял ветер, разгоняя духоту. У перекрестка я взобралась по уже знакомой каменной лестнице, пострадавшей за все эти годы разве что от сорняков, на платформу под сенью городского сада. Я нашла его здесь в самый первый день, и Лиам признал плоды с местных деревьев съедобными, что определило основу нашего рациона на ближайшие дни.

В центре сада возвышалось старинное многоуровневое деревянное здание с изящными резными окнами и фигурными карнизами, разделяющими этажи. Покопавшись в своих остаточных знаниях со школы, я вспомнила, что такие конструкции назывались пагодами и использовались в основном для ритуальных целей. В общем-то, для каких-либо других целей эта пагода выглядела слишком непрактичной. Она явно пострадала от пожара – об этом свидетельствовали черные следы и прогоревшие насквозь участки стены на верхних уровнях. Наверняка ее облюбовали бы дикие животные или птицы, если бы соседство терраполиса не означало их полное в этом городе отсутствие.

Остановившись возле дерева с самыми спелыми и вкусными плодами (это было определено эмпирически), я сняла обувь, подпрыгнула, ухватившись за толстую ветку, и подтянула себя наверх. Меня окружили сладковатый аромат манго и свежий – влажных от утренней росы листьев. Я быстро собрала добычу в рюкзак, нацепила его за шлейку на торчащий сучок и свесила ноги вниз, наслаждаясь минуткой покоя.

Лиам говорил, что лучше не задерживаться надолго даже в безлюдных местах. Пусть в городе и отсутствовала агрессивная фауна, никто не отменял бродячие стаи бешеных собак (за многие годы они превратились для оставшихся на Земле в ощутимую проблему), патрули ящериц и группы маргиналов. Подумав немного и еще раз вспомнив события у белой топи, я со вздохом соскользнула с дерева, приземляясь в перемешанную с сорняками траву. Нацепила ботинки на одеревеневшие ноги и пошла обратно.

Локации изменились, а смысл остался тем же.

Безопасность превыше всего.

Больше всего, помимо основных проблем, меня занимала транспортная. В первый же день, ощущая, что натоптанные мозоли еще какое-то время будут превращать мои передвижения в ад, я присмотрела себе мотоцикл среди брошенных прямо посреди дороги, неподалеку от нашей базы. Когда я сказала Лиаму, что хотела бы попытаться починить один из них, он долго смеялся и пожелал удачи, особенно с поиском топлива. В разграбленном городе с этим действительно была проблема: все заправки оказались опустошены подчистую, а тех жалких остатков на дне баков, что я находила во время первых вылазок, едва хватало на то, чтобы поддерживать генератор.

С расстановкой приоритетов у меня проблем не было, поэтому о такой роскоши как транспорт следовало забыть. Проходя мимо, я бросила очередной печальный взгляд на облюбованный мотоцикл, завернула за следующий угол… и столкнулась с мужчиной.

Он был один, без женщины и ребенка, отягощенный разве что небольшой плетеной корзиной, болтавшейся у него за спиной. На его худом, изможденном лишениями и жарой лице был написан тот же испуг, что испытала я.

Несколько секунд мы молчали, но было очевидно – мы одинаково растеряны и не знаем, что делать с этой нежелательной встречей. Это ставило нас на один уровень.

– Все в порядке, – осторожно сказала я, решившись. Немного подняла руки, чтобы показать: в них нет оружия. Оружие было заткнуто за пояс, но доставать нож я не собиралась. Пока мне не дали повода изменить свое мнение.

Мужчина, явно немного успокоившись, сказал что-то на незнакомом языке. Интонация показалась мне вопросительной, поэтому я сделала то, что показалось в тот момент наиболее уместным: пожала плечами и робко улыбнулась. Не представляю, как он мог это истолковать, с учетом, что значение получившегося жеста для меня самой осталось загадкой.

Может, он спросил, собираюсь ли я съесть его ребенка. Может, по его мнению, я только что ответила: «Не знаю, подумаю».

Но, судя по тому, как расслабилось лицо мужчины, так мой жест он точно не истолковал. Его сухие губы тоже растянулись в несмелой улыбке. Он сказал что-то еще; его язык звучал для моих ушей настолько чужеродно, что я даже не улавливала пауз между словами. Если, конечно, в этом языке между словами делались паузы.

– Я вас не понимаю… – Я картинно развела руками, пытаясь донести мысль хотя бы так. Затем подняла вверх указательный палец. – Но у меня есть кое-что… – я потянулась к лямке забитого плодами манго рюкзака, отчего мужчина опять напрягся, – еда…

Его брови поползли вверх, словно он меня понял; видимо, слово «еда» на любом языке звучит знакомо, если ты живешь на Земле.

Он затравленно смотрел, как я осторожно, словно боясь спугнуть дикого зверька, снимаю рюкзак и достаю через разошедшуюся молнию манго. Так же медленно я опустила четыре крупных плода на асфальт перед собой. Подняла взгляд на мужчину – он выглядел так, словно в любой момент был готов сорваться и убежать.

– Это для вашего ребенка, – сказала я и повела по воздуху рукой, обозначая рост четырехлетки. – Я уже ухожу…

Чтобы больше не терзать несчастного человека, я отошла обратно за угол здания, давая возможность спокойно взять манго и убраться восвояси. Для верности я просидела на сиденье мотоцикла около двадцати минут и лишь потом вернулась в проулок, где повстречалась с тощим маргиналом.

Манго он забрал. Но оставил кое-что и для меня.

На небольшой тряпочке, аккуратно расстеленной на асфальте, лежала небольшая горсть круглых темно-синих ягод голубики.