– Ты Сириус? – спросила девушка, глядя на него с тонкой насмешливой улыбкой. В сочетании с тем, как лихо она преградила дорогу на капитанский мостик, упершись рукой в стену прямо перед его носом, все это выглядело, мягко говоря, неуместно.

Сириус кивнул, не понимая, что ей нужно. Взгляд зацепился за блестящий значок в виде числа двадцать три, закрепленный на ее форме сотрудника службы безопасности. Двадцать Третья? Ящерицы уничтожили ее за полтора года до того, как Сириус перевелся на Четвертую. Судя по всему, эта девушка – одна из тех, кому посчастливилось оказаться на другой станции во время атаки. В тот же миг Сириус осознал, что не отрывает взгляд от значка на ее груди достаточно долго, и, испугавшись, что это может быть превратно расценено, залился краской и быстро отвел глаза.

– Будь добр, удели мне минуту, – хмыкнув, попросила девушка и кивнула на небольшой пролет неподалеку от лифта, с двумя лавками для ожидающих. Она сказала это тоном, не терпящим возражений, и Сириусу это не понравилось.

– У службы безопасности есть ко мне какие-то вопросы? – холодно уточнил он. – Разве это не делается официально, с ведением протокола?

– Да, у тебя крайне подозрительный вид, – серьезно сказала девушка. – У меня есть все основания полагать, что ты – ящерица в гриме, и я намереваюсь немедленно отвести тебя в изолятор до выяснения истины.

Повисла пауза, в течение которой Сириус пытался понять, что вообще происходит и чего от него добивается эта сумасшедшая.

– Это, вообще-то, шутка, – вздохнула девушка, не дождавшись никакой реакции. – Я по… частному вопросу.

– Сейчас не лучшее время для шуток, – тихо сказал Сириус и направился к пролету с лавками, куда она указала.

– Меня зовут Фирзен. – Девушка опустилась на лавку рядом с ним и тряхнула головой, убирая формирующие челку короткие пряди с лица; колечки в ее ухе едва слышно звякнули. – Я хотела спросить тебя о Сионне. Вы же… вы же, типа, были близки.

– Она была моим другом, – выпалил Сириус. Лишь секундой позже он осознал, что говорит о Сионне в прошедшем времени. Видимо, что-то отразилось на его лице, так как выражение синих глаз Фирзен стало мягче.

– Все эти глупые слухи, расплодившиеся по Четвертой в последнее время… про то, что Сионна сбежала с Лиамом, – девушка замялась. – Я хотела уточнить, насколько они могут быть правдивы. Какие у них были отношения?

– Она его ненавидела, – честно сказал Сириус. Фирзен посмотрела на него с недоверием, но, поняв, что он говорит правду, слегка улыбнулась.

– Я так и думала.

– Это мало похоже на допрос службы безопасности, – заметил Сириус.

– Я же говорила, что это шутка, – понизив голос и опустив голову, сказала Фирзен. – Воспринимай этот процесс как… просто обмен информацией с человеком, которому судьба Сионны так же небезразлична.

И Сириус наконец увидел это. Неаккуратная прическа, потому что нет сил и желания укладывать волосы или обновлять выцветший в них синий; круги под глазами от плохого сна; нервно искусанные тонкие губы, кривящиеся в вымученной, словно приклеенной улыбке. Кем бы ни была эта Фирзен, она определенно знала Сионну. И определенно Сионна значила для нее так же много, как для него.

Это не растопило лед недоверия к незнакомой девушке из службы безопасности, но по крайней мере Сириус больше не испытывал к ней легкой неприязни, по умолчанию возникающей к человеку, который вот так подлавливает тебя в коридоре. Но когда твое горе оказывается не только твоим – разве это не то, что сближает людей? Ведь после Всплеска и Пришествия человечество забыло о своих внутренних раздорах и объединилось ради выживания.

– Ты направлялся к капитану. – Фирзен слегка прищурилась. – Зачем?

– Я просто подумал… – неуверенно сказал Сириус вместо запланированного «Личные причины». – Возможно, мне удастся узнать какие-то подробности. О Сионне. О ситуации. Если хочешь, я потом…

Фирзен с готовностью кивнула, поняв, о чем он, раньше, чем фраза была закончена.

– Хочу. Одиннадцатый уровень, каюта 11-3, справа от аварийного выхода.

– Что?

– Я там живу.

– Хорошо, но я не совсем понимаю, зачем…

Увидев его растерянность, девушка пояснила:

– Думаю, будет лучше, если наши обсуждения этой темы останутся конфиденциальными. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то посторонний случайно что-то услышал… на фоне всей этой грязи, в которую Сионну с Лиамом сейчас макают в каждом втором разговоре на станции.

В этом было рациональное зерно, поэтому он согласно кивнул.

– И… Сириус. – Фирзен улыбнулась еще раз, мягко и искренне. С такой улыбкой она даже показалась Сириусу милой. – Спасибо.

* * *

На капитанском мостике Четвертой Сириус не был со дня последней стыковки с Седьмой. Здесь мало что изменилось; никаких новых технологий за все это время не внедряли. Разве что прозрачную панель, отделявшую пункт управления от холодного неба термосферы, сменили.

В последнюю их встречу, проходившую здесь, отец вспылил и швырнул в эту панель креслом, оставив на ней внушительную вмятину и чудом избежав пролома и разгерметизации помещения. Это был день, когда Сириус в присутствии капитана Вэля объявил отцу, что они с Теей остаются на Четвертой даже несмотря на то, что срок его стажировки здесь истек. Ридус Лэр был в ярости, и, наверное, он придушил бы Сириуса на месте, если бы не капитан Вэль, приложивший все мыслимые и немыслимые дипломатические усилия для того, чтобы успокоить его и уладить эту ситуацию.

Капитан Седьмой так жаждал возвращения Сириуса не из любви и тоски по сыну; просто без него производство нового вооружения станции ощутимо замедлялось. О Тее он тогда даже не вспомнил – десятилетняя девочка, разрыдавшаяся на казни сверженного правительства, не представляла для него такой ценности, как старший сын-гений.

Сириус вздохнул, прогоняя мысли об отце. Ему следовало сосредоточиться на том, что было важно теперь.

Капитан Вэль стоял к нему спиной, упершись руками в край установки управления. Он глядел сквозь прозрачную панель куда-то вверх, так сосредоточенно и напряженно, словно пытался разглядеть там линию Кармана, за которую станциям еще много лет не подняться.

– Капитан? – позвал Сириус, чувствуя себя немного неловко.

Капитан Вэль повернулся с таким видом, словно не слышал, как кто-то посторонний появился на мостике.

Сириус заметил, что и Вильгельм Вэль в последние дни стал выглядеть хуже. Бесконечная усталость затронула, казалось, весь образ всеми любимого капитана Четвертой: безжизненные голубые глаза, грива рыжих волос, спутавшихся и немытых, какой-то надлом в безукоризненной раньше воинской выправке. Метаморфозы, произошедшие со всеми, для кого прошлый рейд обернулся горем, работали в одном направлении.

– Капитан, я хотел поговорить, – выпалил Сириус, шагнув вперед. – О Сионне.