Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Закрыв глаза и прижавшись лбом к рукояти меча, Леофрик тихо повторял торжественное обещание рыцаря: «Святая Владычица Озера, я твой слуга и в этот час испытаний предлагаю тебе мой меч и мою службу. Едва протрубит твой призывный рог, я вскочу на коня и буду сражаться во имя своего короля и во славу тебя, святая Владычица. Пока я дышу, на мою землю не ступит зло. Честь превыше всего, рыцарство превыше всего. Клянусь».
После молитвы на душе у Леофрика стало как-то особенно спокойно, и он понял, что его слова услышаны.
Тогда он встал, гордо выпрямился, одним движением вложил меч в ножны и взял в руки последнюю деталь своих доспехов. Надев шлем, он опустил забрало и твердым шагом вышел из зеленого шатра.
Его посетила сама Владычица Озера и освободила его разум от сомнений. Теперь он имеет право покинуть Лоренский лес.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Даже ночью Коэт-Мара оставалась местом света и волшебства; сквозь ветви деревьев ее освещали лунный свет и свет звезд. Тихо падал снег и покрывал землю белым ковром; теперь Леофрик уже не чувствовал такой враждебности к Лоренскому лесу, хотя человеку в нем было по-прежнему небезопасно.
Доспехи громко звенели и больно впивались в тело, но Леофрик не боялся шума — выбраться из Лоренского леса потихоньку, да еще в рыцарских доспехах, было бы невозможно. Выйдя из шатра, он направился к лесу, где на поляне щипал траву Ташен. Увидев большую проплешину, которую вытоптал конь, Леофрик погладил его по шее, приговаривая:
— Эльфийская травка определенно пошла тебе на пользу, друг мой. Как думаешь, может быть, стоит прихватить с собой немного семян?
Ташен не обратил внимания, когда Леофрик положил ему на спину подседельник, затем снял с ветки седло. Впервые за много лет он сам седлал лошадь, поэтому весь процесс занял у него гораздо больше времени, чем у Боделя. Впрочем, раз овладев этим искусством, его уже не забывают, поэтому вскоре все было готово к отъезду.
Вскочив в седло, Леофрик поправил меч, взял в руки поводья и, пришпорив коня, направил его в ночной лес.
В сумерках Атель Лорен показался ему еще прекраснее и загадочнее, чем днем. Пахнуло морозным воздухом, словно на лес опустилась зима, а не сумерки. По ночам Леофрик особенно остро чувствовал, что теряет ощущение времени, словно луна над Лоренским лесом ходила по какому-то своему, особому пути.
Леофрик ехал по тропе между деревьями, прислушиваясь к шелесту листьев и любуясь снежинками, которые, сверкая в лунном свете, тихо опускались на широкие листья деревьев. И все же даже от этого восхитительного зрелища веяло печалью и даже страхом; в этом лесу можно было погибнуть и исчезнуть навеки. Проезжая по засыпанным листьями тропинкам Коэт-Мары, Леофрик прислушивался к звукам леса, чувствуя древнюю печаль, исходившую от него, слушал отзвуки далеких голосов и тихую песню деревьев и неожиданно для себя самого вдруг почувствовал сильную тоску.
— Я не забуду вас, — шептал деревьям Леофрик. — В горе и в радости я буду помнить о вас всегда.
Была ли то игра света, или лес ответил ему, Леофрик не знал, но он ясно увидел очертания огромных стволов, смыкающиеся над головой ветви и листья. Все было точно так же, как в тот день, когда он впервые подъезжал к Коэт-Маре, но теперь, в лунном свете, воспетое в волшебных песнях селение проступало особенно четко. Кажется, совсем недавно проезжал он здесь и не видел ничего подобного.
И все же от этой красоты веяло страхом. Лес отнял у него жену, и боль этой потери еще не улеглась; казалось, с того страшного дня прошла целая вечность. Правда, теперь сердце болело не так сильно, словно лес забрал часть этой боли себе, но Леофрик знал: чтобы не забыть жену окончательно, он должен выбраться из Лоренского леса.
Он чувствовал, что за ним следит множество глаз, хотя вокруг не было ни души. Глаза Лоренского леса всегда были открыты, и Леофрик не сомневался, что о его отъезде знают уже все. Держа руку на рукояти меча, он очень надеялся, что вынимать его из ножен не придется, и вместе с тем хорошо понимал, сколь призрачна эта надежда.
Вдруг на тропу из леса вышел волк; его ярко-рыжая шкура отливала всеми оттенками меди, глаза горели красным огнем. На спине зверя сидел золотистый ястреб, с любопытством разглядывая Леофрика; рыцарь замер, ожидая нападения. Волк оскалил зубы.
Но не успел зверь сделать и шага, как из леса выскочила белоснежная гончая собака и остановилась, зарычав глухо и грозно.
Леофрик осторожно вытащил меч, но в этот момент гончая подскочила к волку и укусила его за ухо. Не обратив на нее внимания, волк, припадая к земле, медленно двинулся вперед, не сводя с Леофрика горящих глаз. Когда зверь был совсем близко, Леофрик потрепал Ташена по шее, поднял меч и поставил коня так, чтобы было удобнее отразить нападение.
Рыцарь уже приготовился нанести удар, когда совсем рядом раздался тихий шепот: «На твоем месте я бы этого не делала…»
Леофрик оглянулся: рядом с ним, на великолепной гнедой кобыле с гривой цвета горных снегов, сидела Морвхен Эадаойн. На этот раз вместо красного платья на ней были штаны из мягкой оленьей кожи и куртка без рукавов, сшитая из золотистой ткани. Длинные каштановые волосы девушки, собранные на макушке в пучок, спадали ей на спину роскошным каскадом, украшенным серебряными заколками, листьями и ленточками. Девушка с интересом разглядывала Леофрика своими темными блестящими глазами.
— Что это за звери? — спросил Леофрик.
— Это духи дикого леса, — ответила Морвхен. — Духи и звери как-то странно связаны между собой, но как, не понимаем даже мы, эльфы.
— Они опасны?
— Это зависит от того, намерен ты причинить им вред или нет, — ответила Морвхен. — Что скажешь?
Леофрик только покачал головой и спрятал меч в ножны. В это время гончая вновь укусила волка за ухо. Тот остановился, внимательно посмотрел на Морвхен и медленно удалился в темную чащу. Проводив его взглядом, гончая слегка склонила перед Морвхен голову и побежала догонять своего рыжего приятеля.
Леофрик вздохнул с облегчением. Таких чудес он еще не видел.
— А куда ты едешь? — спросила его Морвхен. — Ты оставляешь дом моего отца?
— Приходится, — ответил Леофрик, трогая коня. — Я должен вернуться в свои владения, к сыну.
— Да,
