детали, и отбросила газету в сторону. И так ясно. Я хотела избежать тревоги, тоски и беспокойства, что поселялись в душе от таких историй.

Тётушка Дорея взяла брошенный лист и внимательно прочитала.

— Странно, похоже в этот раз решили прямо намекнуть на твоего Шварца.

— Где?! Я ничего такого там не увидела.

— А ты всё прочитала? — и увидев по моим глазам, что нет, ткнула пальцем в нужный абзац. — Вот!

— Что там? — я схватила газету и прочла вслух. — В руке погибшая держала чёрную розу. Очень редкий сорт. И где здесь про Шварца?

— Разумеется, никто не напишет прямо, но все подумают про него. В это время года розы растут только в зимних садах у аристократов. А редкие сорта выращивают вообще единицы. И господин Шварц известен своими редкостями.

— Людвиг не единственный, кто их растит.

— Не единственный. Но все подумают на него.

Я ничего не сказала, но мысленно признала её правоту. До того, как попала сюда, тоже бы так думала. Взяла газету и отправилась к Людвигу.

Глава 23. Приглашение

Людвиг тоже вначале просмотрел статью не вчитываясь, и аккуратно отложив в сторону, спросил:

— Почему ты принесла мне её, Лотта?

— Там написано про вас… То есть на вас намекают.

— И ты веришь, что я убиваю этих несчастных?

— Нет! Конечно, нет! Я бы не пришла к вам, если бы верила.

— Пожалуй, — взгляд, направленный на меня, смягчился. — Тогда с чего ты взяла, что намекают на меня?

— Там написано про чёрную розу.

— Я не выращиваю редких роз. У меня есть зимний сад, но там пережидают холода другие редкости, привезённые из более тёплых краёв, чем наши. Можешь сама убедиться. Если ещё не была в оранжерее — сходи. Проверь.

— Я была там, — с облегчением выдохнула. — Точно! Никаких чёрных роз в ней нету! Но на вас всё равно подумают.

— Мне всё равно.

— А если вас из-за этого схватят и казнят? Или попробуют убить? Или сожгут дом?

— Не волнуйся, Лотта. Ничего этого не будет. Чтобы меня арестовать нужны более веские основания, чем цветок. А их нет и быть не может. Мой дом не сожгут. Он хорошо защищён магией. Меня никто не может убить. Я уже мёртв.

— Но разве вас нельзя окончательно уничтожить?

— Я не нашёл способа.

— А вы искали?

— И очень старательно. Даже ездил в поисках решения к магам в разные страны. А тот, кто это делает, не заинтересован в моей окончательной гибели. Потому что тогда погибнет сам. Наши жизни связаны крепко.

— И кто же это?

— Тебе незачем знать.

Людвиг демонстративно уставился в бумаги, лежавшие на столе перед ним, намекая, что разговор окончен. Но я не отступила, а села на стул рядом, также демонстративно разглядывая его кабинет.

Мы помолчали. Людвиг делал вид, что изучает какие-то документы, а я рассматривала тёмную мебель и картины на стенах. Наконец он сдался.

— Ты хочешь ещё что-то спросить?

— Да. Можете не говорить, кто это, раз не хотите. Но объясните как он их убивает и зачем это делает?

— Он выпивает их жизнь. Я тяну твою силу по капле, чтобы ты могла восстановиться, а он выпивает всё до суха сразу. Как это происходит — неважно. Конкретно эти девушки не испытывают мук, а даже испытывают удовольствие. Так что не думай об этом, Лотта. Ты всё равно ничего не изменишь. Как и я, к сожалению. И никто, похоже. Это тянется уже много лет. И ничего не меняется.

Его голос к концу зазвучал тише, устало и безнадёжно.

— Меняется, — возразила я. — Он стал убивать чаще.

Людвиг удивлённо посмотрел на меня. Похоже, такая мысль не приходила ему в голову.

— Правда?

— Да. И что будет дальше?

— Что-то меняется… Пожалуй, так и есть. Я подумаю об этом.

Я поняла, что больше от Шварца ничего не услышу, и оставила его. Мне и самой было о чём подумать. Людвиг не был Чёрным колдуном, но знал, кто это. Жених признал, что их жизни связаны. Людвиг готов умереть окончательно, только бы уничтожить колдуна, но не может это сделать. Стало ясно, что мои прошлые поиски заклинания, что его упокоило бы, были напрасны. Если уж он ничего не нашёл за долгие годы поисков, то где уж мне. Впрочем, теперь мне и не хотелось больше его уничтожить. Мне было его жалко. Я убедилась, что он хороший человек, лучше, чем мой отец. А ещё очень умный и так хорошо учил меня магии, хотя сам почти ничего теперь не мог. Я начала воспринимать его состояние как болезнь. И иногда мне даже казалось, что оно когда-нибудь пройдёт, как проходят болезни. И я смогу выйти замуж за Людвига по-настоящему.

Доходя в своих мечтах до картин обычной семейной жизни, я приходила в себя от острой боли. Увы, этому никогда не сбыться! Лучше думать о злодее. Может быть, если уничтожить его, то и для Людвига что-то изменится?

Хотя думать о злодее тоже оказалось непросто. По всему выходило, что живёт он в герцогском дворце, а стоило задуматься об этом, как мысли начинали разбегаться, как вспугнутые чёрной тенью рыбки. Вначале я сразу отвлекалась на что-то другое и забывала о своих размышлениях. Но Паулина своим видом вновь и вновь напоминала мне о серых людях и их связи с герцогским двором, и постепенно стена в моей голове разрушалась. Думать становилось легче, и пришедшие в голову подозрения уже не исчезали из памяти.

Похоже, нашему герцогу служит какой-то чернокнижник. Он сохраняет молодость нашего правителя, забирая жизненные силы у окружающих людей и несчастных девушек. Наверно, он и герцога околдовал, как и горожан. Поэтому никто не находит странным такую долгую молодость нашего господина.

Я стала видеть в герцогском дворце опасность, и потому испугалась за маму, когда она прислала мне записку с новостью о том, что родителей приглашают туда на праздник. При первой возможности отправилась к ним домой, надеясь убедить туда не ездить, то застала маму и сестёр в таком радостном настроении, что поняла бесполезность попытки.

— Лотта, Лотта! Я уже не надеялась на перемены к лучшему, а вот видишь, — мама развела руками, не в силах подобрать слов, чтобы описать всю глубину счастливых перемен. — Жаль, что тебя теперь не представишь ко двору, но ничего! Ещё года два и Гретхен обязательно дебютирует. Наше приглашение — это первый шаг к её счастливому будущему. Лотта, только ты тогда обязательно поговоришь с господином Шварцем об увеличении нашего содержания. На участие девицы в Сезоне нужны большие