После прибытия в Нижегородский полк, поэт оставался в нем недолго. 11 октября 1837 г. Высочайшим указом он был переведен обратно в гвардию, сначала в Гродненский, а потом в тот же лейб-гвардии гусарский полк. Но судьба предопределила ему быть на Кавказе, тесно связав его жизнь с суровым краем гор: в 1840 году состоялась дуэль Лермонтова с сыном французского посланника де-Барантом4.

На балу у графини Лаваль де-Барант потребовал от поэта объяснения по поводу якобы эпиграммы, написанной на де-Баранта и одну особу, нравившуюся последнему. В результате дуэли, во время которой противники не были даже ранены, Лермонтов был снова переведен (13 апреля) на Кавказ в Тенгинский пехотный полк.

Он выхлопотал разрешение на левый фланг, где подготовлялась экспедиция против горцев. В июле в крепости Грозной был сформирован отряд генерала Галафеева. В этом «чеченском» отряде был и поручик Лермонтов. 6 июля отряд выступил в поход, а 7-го уже произошел кровавый бой у реки Валерик, описанный Лермонтовым.

Генерал Галафеев в своем донесении об этом бое отмечает: «Офицер сей (Лермонтов) имел поручение наблюдать за действиями передовой штурмовой колонны, это было сопряжено с величайшими для него опасностями от неприятеля, скрывавшегося в лесу, за деревьями и кустами. Но офицер этот, несмотря ни на какие опасности, исполнял возложенное на него поручение с отменным мужеством, хладнокровием и с первыми рядами храбрейших ворвался в неприятельский завал»5.

Осенью Лермонтов был участником другой экспедиции против горцев в кавалерийском отряде. Он был назначен потом начальником над особой командой охотников (сорок человек), которой ранее командовал известный своей храбростью юнкер Руфим Дорохов6 (с которого потом Лев Толстой написал портрет своего знаменитого партизана Дорохова).

«Лермонтовский отряд» шел впереди остальных войск, творя чудеса лихости. Командир его, мчавшийся на белом коне, отважно вел своих головорезов на неприятельские завалы, делил с ними тяготы походной жизни, служа им во всем примером. Как за первую экспедицию, так и за вторую Лермонтов получил воинские награды (орден Св. Станислава 3 степени, и затем, золотое оружие с надписью «за храбрость»).

В 1841 году Лермонтов заболел лихорадкой и остался на лето в Пятигорске, где и произошла трагическая развязка молодой, бурной жизни гениального поэта. И тут, казалось, дело решила сама судьба. Рассказывают, что Лермонтов, как бы томимый предчувствием, колебался, ехать ли в Пятигорск. Его родственник и друг Столыпин7 также отговаривал его от поездки.

Решили бросить жребий «орлянкой». Бросили полтинник – вышла решка: надо было ехать в Пятигорск.

Поэт очень обрадовался, узнавши, что в Пятигорске живет «Мартышка» – майор Н. Мартынов, красавец мужчина, имевший большой успех у женщин, однокашник Лермонтова по военной школе.

Великосветское общество Пятигорска представляло собой в миниатюре обычную картину большого света со всеми его достоинствами и недостатками. Лермонтов часто бывал в доме генерал-лейтенанта П.С. Верзилина8, где бывал и Мартынов. Три дочери хозяина – Эмилия, Надежда и Аграфена удостоились эпиграммы поэта, не лишенной злости. Эмилия была прозвана «розой Кавказа» за ее красоту.

Лермонтов вел себя, как всегда в обществе, независимо, нередко вызывающе, наживая врагов своим умом, насмешливым и резким. Ему претило и пошлое мещанство и «аристократничанье». Ухаживал ли поэт за «розой Кавказа», отдававшей предпочтение Мартынову, или нет – точно неизвестно. Да это и не столь важно.

Мартынов и Лермонтов были в достаточной степени различными натурами, и столкновение между ними было вполне естественно. Лермонтов, прекрасный карикатурист, не раз рисовал Мартынова метко и остро в альбоме. Не раз доставалось Мартынову и от шуток Лермонтова.

Мартынов бесился, неоднократно требовал, чтобы поэт прекратил шутки, в особенности «при дамах». Числа 13 июля, а может быть, и ранее (это точно не выяснено), между ними произошла крупная ссора, в результате которой Мартынов вызвал Лермонтова на дуэль. Дуэль состоялась 15 июля (ст. ст.) у подошвы Машука, верстах в 3–4 от города, по дороге на колонию Каррас и Железноводск. Секундантами были указанный выше Столыпин, князь Трубецкой9, а также князь Васильчиков10 и Глебов11.

Возможно, что посмотреть пришли еще кое-кто из высшего общества Пятигорска. Дуэль не представлялась для них серьезной. По окончании ее готовился, по словам Раевского, кутеж. Комический элемент дуэли усматривали в самом Мартынове.

Секунданты приняли меры против роковых случайностей поединка: барьер был назначен на 15 шагов, каждый из противников был отведен на 10 шагов от барьера. Погода была пасмурная, туманная.

Мартынов так рассказывал своему сыну о последних минутах страшного события: «…дали по пистолету, и один из секундантов махнул платком в знак, что дуэль началась. Лермонтов стоял в рейтузах, красной канаусовой рубашке и с кажущейся или действительной беззаботностью стал есть вишни и выплевывать их косточки. Он стоял на своем месте в позе опытного дуэлиста, правым боком вперед, прикрываясь рукой и пистолетом, и наводя последний прямо на отца»12.

В это время разразилась гроза. Грянул громовой удар и полил сильный дождь. Прошла томительная минута, затем Мартынов подошел к барьеру быстрыми шагами, навел пистолет и выстрелил. Когда рассеялся дым, увидели Лермонтова, лежащего неподвижно на земле. Тело его подергивалось судорогами. Мартынов бросился к нему попрощаться, но Лермонтов был уже мертв.

Впрочем, есть другая версия, что Лермонтов был лишь тяжело ранен и истекал кровью под дождем и бурей. Его не на чем было перевезти в город. Лишь глухой ночью его труп был доставлен в Пятигорск.

В воспоминаниях Чарыкова говорится, что он нашел убитого Лермонтова на окраине города, в убогой хижине. Труп поэта лежал на столе, под простыней. Под столом стоял медный таз. Кругом не было никого.

Боевые товарищи поэта присутствовали на похоронах: гроб был вынесен на плечах офицеров тех полков, в которых как раз служил покойный: лейб-гусарского, Нижегородского драгунского, Гродненского и Тенгинского.

Секунданты дуэли были по Высочайшему повелению прощены, а Мартынов приговорен к трехмесячному аресту в крепости и к пяти годам церковного покаяния.

По хлопотам бабушки поэта, Е. А. Арсеньевой, было получено разрешение на перевоз праха Лермонтова в родное село Тарханы. 21 апреля 1842 года останки великого поэта нашли, наконец, успокоение в родной земле, которую он так болезненно, остро любил, хотя и «странною любовью».

Кавказ принес поэту не только вдохновение, но и трагическую кончину, и только в уединенных Тарханах к нему снизошел мир, которого он не знал при жизни.

А. Ребринский

Литературный ларец (О Лермонтове)

9 февраля 1840 года в письме В. Боткину, литературному критику и автору «Писем об Италии», Белинский писал о Лермонтове: «Страшно сказать, а мне кажется, что в этом юноше готовится