профессионалу-литератору Пушкину. Во всяком случае, Лермонтову в высочайшей степени были присущи и непогрешимый вкус, и необыкновенная одаренность, и безошибочное чувство красоты. Только этими качествами и можно объяснить необычайно быстрое созревание Лермонтова как поэта и писателя. Он рос подобно сказочному Бове-королевичу; параллельно внутреннему созреванию шло у него и внешнее совершенствование. Этот процесс особенно легко прослеживается в прозаических произведениях Лермонтова: между его юношески-сырой «Княгиней Лиговской» и совершеннейшей «Таманью» целая пропасть, а отделяет их промежуток времени всего в несколько лет. Вообще, проза Лермонтова – «благоуханная» (Гоголь) и солнечная – замечательна: она представляет значительный шаг вперед по сравнению с прозой Пушкина. От Лермонтова пошла та благородная линия нашей прозы, продолжателями которой были у нас Тургенев, Чехов и Бунин.

* * *

О Лермонтове можно писать целые книги и все же не сказать всего, чем волнует, привлекает, вызывает целый вихрь взволнованных чувств этот чародей слова. Способность его «железного стиха» воздействовать на воображение читателя огромна. Вот, для примера несколько строф из его «Хаджи Абрека» (написан в 1835 г.):

Заря бледнеет: поздно, поздно…

Седая ночь недалека.

С вершин Кавказа тихо, грозно

Ползут, как змеи облака.

Игру бессвязную заводят;

В провалы душные заходят;

Задев колючие кусты,

Бросают жемчуг на листы…

Ручей катится мутный, серый.

В нем пена бьет из-под травы

И блещет сквозь туман пещеры,

Как очи мертвой головы…

Поражает в Лермонтове, с детства окруженном гувернерами иностранцами, воспитавшемуся на образцах чужеземной литературы, его почвенность, органическая слиянность с Россией, его болезненная, почти мистическая любовь к родине. «Москва, Москва, люблю тебя, как сын, как русский, – сильно, пламенно и нежно», – вырывается вдруг из-под его пера, когда он пишет свою юношески-легкомысленную поэму «Сашка». «Люблю отчизну я, но странною любовью, Не победит ее рассудок мой», – говорит он в своем известном стихотворении.

Страстная привязанность Лермонтова к своему, русскому и родному сближает его с Пушкиным и дает основание считать его одним из самых национальных русских писателей. С этой чертой гармонически сливается у него любовь ко всему чистому, лишенному греховных помыслов, далекому от житейской грязи и пошлости. Вот почему у него находятся теплые слова и сравнения, когда он говорит о детях, девушках. Вспомним чудесную строфу из его «Свидания»: «Летают сны-мучители Над грешными людьми, И ангелы-хранители Беседуют с детьми». «Ребенка милого рожденье приветствует мой запоздалый стих», – говорит он в другом стихотворении. В «Герое нашего времени» Лермонтов пишет, что «воздух был свеж и чист, как поцелуй ребенка». Венцом этой светоносной стихии Лермонтова следует считать его «Я, Матерь Божия, ныне с молитвою», стихотворение, которому, говоря лермонтовскими словами, «без волненья внимать невозможно»…

* * *

С детства Лермонтова преследовала мысль о своей обреченности, о том, что ему определен слишком короткий жизненный путь. «Я начал ране, кончу ране, Мой ум не много совершит, В груди моей, как в океане, Надежд разбитых груз лежит»13… -писал он еще пятнадцатилетним мальчиком. Спустя год он говорит: «В чужой неведомой стране мое свершится разрушенье»; «Кровавая меня могила ждет»14… Эта способность Лермонтова видеть внутренними очами то, что скрыто от глаз других, его необыкновенный дар вещей угадки выходит за пределы нашего трехмерного пространства, граничит с чудом. Вспомним его знаменитое «Настанет год, России черный год, Когда царей корона упадет», написанное им в расцвет политического могущества России, в то время, когда другой великий русский поэт горделиво восклицал: «Красуйся, град Петров, и стой Непоколебимо, как Россия»15.

Еще поразительней «Сон», написанный поэтом незадолго до его смерти, в котором он с таким жутким реализмом описал собственную кончину. Как известно, этот «трехмерный», по выражению В. Соловьева, сон сбылся с поразительной точностью…

* * *

В Лермонтове есть какая-то влекущая, завораживающая сила, от колдовства которой почти невозможно уберечься, особенно в юношеском возрасте. Как дети корью, – все мы в свое время переболели Лермонтовым. Пленяет воображение его мятежность, страдания исполинского духа, чувствующего свою избранность и не могущего вырваться из круга жизненных условий…

В. Горохов

Последние годы на Кавказе

Кавказ с его величественной, прекрасно-дикой природой, сыграл огромную роль в творчестве М. Ю. Лермонтова. Там же наш великий поэт нашел и свою преждевременную могилу.

Лермонтов любил Кавказ, ему он посвятил свои лучшие произведения; среди шумных балов, сплетен и интриг высшего света его думы неслись к просторам гор, к жизни бесхитростных, воинственных горцев, туда, где воет Дарьял, где звучат выстрелы и льется кровь сражений. Но в то же время, живя на Кавказе, который служил все же вынужденной ссылкой, поэт часто ездил в столицу, стремился особенно в последнее время своей жизни выйти в отставку и поселиться в другой обстановке.

Двойственная, вечно тоскующая, пламенно дерзновенная душа его не находила успокоения нигде: ее уделом было постоянное искание, искание «покоя в буре».

Увы, покой он нашел лишь в могиле.

В этом его огромное сходство с другим нашим поэтическим гением – А. С. Пушкиным.

Смерть А. С. Пушкина явилась толчком к развертыванию всего поэтического творчества Лермонтова, а также к его отправке на Кавказ. Как известно, кончина «солнца русской поэзии» произвела колоссальное впечатление на все русское читающее общество. Написанное по этому поводу стихотворение М. Ю. Лермонтова на смерть Пушкина, полное благоговения перед погибшим поэтом и негодования против виновников его гибели, было большим событием русской литературы. Оно было одобрено и государем. Но появившееся вслед за этим дополнение к стихам, начинавшееся словами: «А вы, надменные потомки…», навлекло на поэта кару.

Он был переведен из лейб-гвардейского гусарского полка в Нижегородский драгунский полк, стоявший на Кавказе. Приказ был дан 27 февраля 1837 года, и через 48 часов поэт должен был выехать из столицы к месту нового назначения. Полк стоял в Кахетии, в местечке Карагачи1, за Кавказским хребтом. Военные действия происходили тогда на Северном Кавказе, готовилась большая экспедиция на Кубань под начальством генерала Вельяминова, и Лермонтов выхлопотал себе командировку к экспедиционному отряду. Однако воевать Лермонтову не пришлось, так как, ввиду ожидавшегося на Кавказ приезда государя Николая Павловича, экспедиции были приостановлены. Воспользовавшись этим, Лермонтов совершил многочисленные путешествия по горам.

Из писем поэта видно, что он изъездил от Кизляра до Тамани, переехал горы, был в Шуше2, Кубе3, Шемахе3, в Кахетии. В черкеске, с ружьем за плечами, ночуя в поле, под вой шакалов, Лермонтов несколько раз попадал в перестрелки, зарисовывал наиболее понравившиеся ему места, собрал порядочную коллекцию и