Я знал, что надо заткнуться, хотя бы ради своей карьеры. Знал. Но Родас — он же мой напарник! Крыловой! Не знаю, откуда всплыло последнее слово, которое было в ходу у пилотов Земного Союза. Но оно зудело на задворках сознания, и заткнуться я просто не мог.

— Док, — сказал я, — я всё понимаю, но это мой подопечный. Я за него отвечаю. Вы вскрыли его, даже не вколов анестетик! Это же грёбаное живодёрство!

Профессор поморщился.

— Ори… Нико, верно? Если бы вы поменьше рассказывали мне, как делать мою работу, а хорошо выполняли свою, то этого разговора бы и вовсе не было. Скажите, вы ознакомлены с ТТХ своего подопечного?

— Разумеется! — рявкнул я. Долго он собирается мне морочить голову?

— Значит, вы должны были читать пункты про высокий болевой порог, повышенную регенерацию, устойчивость к ядам, способность понижать чувствительность нервных окончаний и высокий метаболизм?

— Да. И какое отношение это имеет к тому, что вы режете его по живому? Экономите на анестетике?

Профессор покачал головой.

— Пошлёт же ген идиота… Ори, никакие стандартные анестетики тут не подействуют. Анестезия по сути своей яд, и организм сверхчеловека тут же отторгает его. Есть несколько транквилизаторов для самых крайних случаев, признаю. Но они настолько токсичны, что потом вызывают ненужные осложнения. Проще сделать всё по-живому, благо ари Родас может блокировать боль. А теперь, если вы меня извините…

Я нахмурился:

— То есть, он вообще не чувствует боли?

— Нет, определённо, с предыдущим техником таких проблем не было… Ну какая вам разница? Боль, скорее всего, ощущается, но в пределах разумного. По крайней мере, на исходную функциональность не влияет. Это всё?

Я не знал, что ещё сказать. Я и себе не мог объяснить, почему то, что происходит, неправильно. Но оно было неправильно, и…

“Оставь его в покое, — голос Родаса прозвучал так, как будто он был рядом, в шаге от меня. — Мне не хочется искать нового техника.”

Я покосился на него и встретил твёрдый, уверенный взгляд алых глаз.

Чтоб тебя.

— Ладно, док, — я примирительно поднял руки. — Понятное дело, вам виднее! Простите, а? Я первый раз, всё в новинку. Сглупил, признаю. Испугался, что вы испортите мне оружие. Меня ж тогда утилизируют! А то и хуже. Давайте оставим это между нами, а?

Профессор поморщился:

— На первый раз прощаю, так и быть. Но учите матчасть, будьте добры! На вашу должность полно желающих. И не спорьте со старшими!

В общем, я заткнулся. И наблюдал, потому что глаза отвести духу таки не хватило.

Но на следующий же день засел за отчёты, стараясь понять, как бы так извернуться, чтобы больше не подводить Родаса под “отладку”. Бог новой эры он или нет, больно или нет, но я не верил, что кому-то пойдёт на пользу, если в его ливере копаются наживую…

— Нам бывает больно.

Я вздрогнул и посмотрел на подошедшего неслышно Родаса.

— Там, на столе? — спросил я.

— И там тоже, — сказал он. — Но особенно — при регенерации. Тебе было интересно, так вот: мы исцеляемся, мы можем терпеть операции наживую, пережить почти всё, что угодно. Но ты прав. Нам тоже бывает больно.

После того случая всё изменилось. Не сразу, но капля по капле мы с Родасом становились самыми настоящими напарниками. Приятелями. Друзьями…

Мы никогда не говорили об этом, понятное дело. Но в таких случаях слова и не особенно нужны. Просто посреди военной мясорубки, под градом неприятных вопросов окончательно сбрендившего и постоянно меняющегося руководства, нам нужен был хоть кто-то, кому можно довериться. В этом смысле отношения техника и суперсолдата оказались на удивление хорошим подспорьем… По крайней мере, если правильно ими распорядиться. У нас, пожалуй, получилось.

К тому моменту, как началось восстание богов, мы успели взорвать пару планет и защитить ещё пару, несколько раз спасти друг другу жизни, выработать общую стратегию общения с верхами и устроить совместный поход в бордель, закончившийся дракой (и нет, не спрашивайте).

Но потом всё изменилось.

Тот день ничем не отличался от нескольких предыдущих: мы удерживали сектор дельта на нашем флагмане, ожидая, пока враги всё же соизволят объявиться. Гвадские повстанцы, к сожалению, клевать на очевидную подставу и мчаться вызволять собственную королеву не спешили. Это они правильно, в общем-то: ещё неделю назад я, от греха подальше, пристрелил их величество из бластера при попытке побега. Сам же эту попытку и срежиссировал, правда, но это уже мелочи. И материал для отчётности: нет, мол, военных преступлений мы не совершаем, беззащитных пленных без повода не убиваем. И вообще зайки.

Неприятно? Таки да, не особенно. Не фанат стрельбы в спину, и от убийства безоружных женщин никогда не кайфовал. Но есть у войны такая особенность: тут никто особенно не спрашивает, что тебе нравится и чего хочется. Да и моральные аспекты, честно говоря, остаются за бортом. Выбор же у нас был достаточно простой: либо прикончить одну королеву, либо разгребать последствия ослиного упрямства этой особы, которое вполне могло стоить хрениллиона жизней с обеих сторон. Оно нам надо? Оно нам не надо. Тем более учитывая тот факт, что преемник королевы был в разы сговорчивей. Тут в игру вступала старая добрая арифметика, и задачка была с очевидным решением.

Так что её величество благополучно отбыли на тот свет, как и положено всяким анахронизмам. Наша же боевая задача состояла в том, чтобы организовать воссоединение королевы с её самыми верными сторонниками.

На том свете.

Увы, повстанцы на высочайшую аудиенцию не спешили. Они упорно отсиживались в своей неведомой норе, которую усиленно, но пока что тщетно искали наши корабли-разведчики. Примерное расположение базы, правда, мы знали. Но это “примерно” включало в себя пару населённых планет, слепо утюжить которые ради горстки придурков было бы просто нерентабельно. Хватает планеты-столицы Гвады, на которой наступила ядерная зима…

В общем, так оно как-то и вышло, что мы тихонечко болтались в космосе и горя не знали. Родас пафосно себе сидел в центре управления, отлично смотрелся на фоне космоса и внушал своим видом трепет — в общем, как ему по должности положено. Он же у нас модификант, психопат, кулак Канцлера и ужас, летящий на всех парах… или на чём там ужасы летают.

Потому-то поиграть в карты на капитанском мостике Родаса никто не позвал. Вот так вот отстойно быть символом и телепатом. Правда, подрабатывать шизой в моей голове, комментируя игру, это ему не мешало. А комментарии Родаса — это, скажу я вам, искусство отдельное. Выводить он ими умеет так, что мама не горюй. Правда, заткнуться я его мужественно не просил: понятно же, что человеку… или кто он там есть… в общем, понятно же, что сидеть напротив космоса целыми днями и держать морду кирпичом — скука смертная. Так и кукухой поехать недолго… При том, что там и без того не всё гладко.