дама. Всё в ней было по-королевски сдержанно-величественным – фигура, жесты, взгляд. Она предложила Андриане удобное кресло. Сама села в другое. Разделял их журнальный столик с зеркальной столешницей. В центре столика стояла узкая высокая ваза. В вазе стояла одна-единственная роза на длинном стебле. Роза, к некоторому разочарованию сыщицы, не была чайного цвета. Она была пёстрой, её лепестки были окрашены в белый и розовый цвета, которые наплывали друг на друга, и было невозможно сказать, какой из двух цветов был фоном, а какой только дополнением к нему. Они оба господствовали одновременно. Андриана по своему опыту знала, что розы на длинных стеблях, как правило, бывают голландскими и лишены аромата. Но от этой розы шёл тончайший волнующий запах. Он приятно щекотал ноздри и проникал куда-то глубоко в душу. У Андрианы создалось такое впечатление, что хозяйка этой гостиной поделилась с цветком своим умением вдохновлять и очаровывать гостей.

«А ведь она не так уж и молода, – невольно подумала Андриана, – если судить по наличию у неё такого взрослого сына, как Максим Аверьянов, и внуков».

– Вы хотели со мной о чём-то поговорить, – выдернула Андриану Карлсоновну из её раздумий Инна Львовна, как цветок из вазы.

– Да, о вашем муже, – почему-то окончательно смутившись, призналась Андриана.

– А чего о нём говорить, – пожала плечами Аверьянова, – был муж и весь вышел.

Она произнесла это таким равнодушным голосом, что Андриана даже слегка испугалась, и в её голову закралась крамольная мысль: «Уж не сама ли Инна Львовна обеспечила мужу крышу на голове?» «Нет, этого быть не может! – тотчас отогнала от себя наваждение Андриана. – Она же женщина!» Но сыщица видела и подсознательно понимала точно, что Аверьянова не хочет никакого расследования убийства бывшего мужа и противится ему всеми силами. «Но почему? Любовь превратилась в ненависть? Но если даже это так, то почему бы Инне Львовне не хотеть знать имени убийцы Нахрапова. Что-то тут не так», – думала Андриана.

Но для того, чтобы поговорить с Аверьяновой, сыщице нужно было во что бы то ни стало высвободиться из-под её чар. И она постаралась отогнать морок и взять себя в руки.

Инна Львовна, скорее всего, догадывалась о потугах Андрианы Карлсоновны, потому что по губам её скользнула едва уловимая, загадочная улыбка. Скользнула и тотчас пропала. Андриана даже подумала, что не было никакой улыбки и ей это только показалось. Она протёрла глаза своим остреньким кулачком и пошла в атаку!

– Инна Львовна! Ваш сын поручил мне найти убийцу своего отца!

– А разве этим не занимается полиция? – ленивым голосом поинтересовалась хозяйка квартиры.

– Занимается, конечно, – ответила сыщица.

– Тогда зачем вы? – спросила Аверьянова, при этом пренебрежительно-вопрошающим был не только голос, но и взгляд Инны Львовны.

– Затем, что одна голова хорошо, а две – лучше! – отрезала Андриана Карлсоновна и сама испугалась своей дерзости. Она посмотрела в глаза Аверьяновой. Они улыбались. Кажется, женщина и не думала сердиться.

– Мне нужно кое-что уточнить у вас, – сказала сыщица.

– Уточняйте, – снисходительно позволила хозяйка, которая, как показалось сыщице, была хозяйкой не только квартиры, но и положения, в котором волей судьбы оказались обе женщины.

Андриана Карлсоновна, чтобы исправить ситуацию и пересилить свою робость перед самоуверенной красавицей, сосчитала до десяти и представила себя человеком на своём рабочем месте. Вот она стоит с указкой у школьной доски. Идёт урок астрономии, и сорок пар глаз, точно сорок околдованных ею разбойников, затаив дыхание, внимают каждому её слову.

Сыщица вернулась к реальности. Инна Львовна уже не казалось ей такой уж всемогущей. Андриана спросила спокойным голосом: – Вы ведь долго прожили с мужем?

– Довольно-таки долго, – неохотно ответила Инна Львовна и неожиданно добавила: – двадцать пять лет.

– Так у вас была серебряная свадьба? – невольно вырвалось у Андрианы Карлсоновны. И только после этого она сообразила, что голос её прозвучал чересчур восторженно.

Аверьянова, как истинная дама, ни словом, ни взглядом не дала понять сыщице неуместности её восторга. И своей сдержанностью устыдила её гораздо больше, чем если бы сделала ей выговор.

– Простите, – пролепетала Андриана Карлсоновна.

– Ничего страшного.

– Я, наверное, сморожу глупость, – вздохнула сыщица, – но всё-таки спрошу. И, не делая паузы, выпалила: – Вы вышли замуж по любви?

– Да, я любила Касьяна, – бесстрастно прозвучал ответ.

– Я думаю, что вы его и теперь любите, – пробубнила сыщица.

– Думать вы можете всё что угодно, – улыбнулась Инна Львовна. И Андриана поняла, что на этот вопрос женщина отвечать ей не собирается.

– Я уже поняла, что вы не одобряете желания своего сына найти убийцу отца.

– По-моему, я не скрывала этого с самого начала.

– Но почему? Инна Львовна! Объясните, почему?

– Во-первых, не нужно кричать, – тихо ответила Аверьянова, а во-вторых, мне нечего вам объяснять.

– Но как же так?!

– А так, просто Нахрапов уже давно перестал для меня существовать, и я не хочу, чтобы снова кто-то бередил мои с таким трудом затянувшиеся раны. – Несмотря на то, что голос Аверьяновой по-прежнему звучал бесстрастно, Андриане всё-таки удалось расслышать в нём скрытые под напускным безразличием нотки острой боли. И эти нотки в воображении сыщицы приняли образ острых ледяных игл. Они были способны сломаться, растаять, но тем не менее они всё ещё скрывались в сердце этой гордой женщины.

«Чем же он её так ранил?» – думала Андриана Карлсоновна. А потом неожиданно для себя спросила:

– А что будет, если я всё-таки отыщу убийцу вашего бывшего мужа?

И тут Андриане показалось, что в глазах женщины промелькнула какая-то тень. То ли страх, то ли презрение. Она не смогла или не успела разглядеть.

– Ничего не будет, – прозвучал между тем ответ Аверьяновой.

«Может быть, она боится не за себя, а за кого-то? – подумала сыщица. – За сына ей бояться нечего, он сам хочет узнать правду, за сноху тем более, внуки маленькие, – перебирала она в уме, – ещё есть приёмная дочь, она же племянница. Но она уже взрослая, и ей, скорее всего, нет никакого дела до того, найдут убийцу Нахрапова или нет».

Андриана решилась и спросила:

– А ваша приёмная дочь называла вашего бывшего мужа отцом?

Инна Львовна посмотрела на неё с нескрываемым удивлением и ответила:

– Нет.

– Почему? Ведь она была ещё маленькой, когда он ушёл из семьи.

– Майе было пятнадцать лет. Она не называла моего бывшего мужа отцом, потому что помнила своих настоящих родителей. Она и меня никогда не называла матерью. Я была, есть и буду её родной тётей.

– Вот как, – вздохнула Андриана. – Простите, я не знала.

– Теперь знаете, – сухо прошелестел голос Инны Львовны.

– Просто у меня была информация, что вы удочеряли