Едва проснувшись, я растолкала его.

— А теперь пообщайся с живым человеком. Хватить дрыхнуть.

Кирилл продрал глаза, расплылся в той самой улыбке, что низводит самцов Homo sapiens на уровень животных инстинктов, и сунул руку мне под сорочку. Объятие было крепким и в целом приятным, но я проявила стойкость.

— Давай поговорим о серьезном.

— Две минутки, Светлая.

Он сделал ошибку. Не люблю, когда мужики клянчат. И какую женщину может соблазнить спринтерский рывок? В постели мы предпочитаем марафонцев.

— Обойдешься! — отрезала я и выскользнула из-под одеяла.

Из ванной я вернулась бодрой, решительной и одетой.

— Вчера мы выяснили, что окно и веревка — изобретение Назарова, а не сбежавшего убийцы. Он воспользовался ими пятого вечером. Зачем?

— Хотел бы я знать. — Кислое выражение на лице муженька сменилось на нейтральное. Мужчины не тратят эмоции попусту. Он понял, что ничего ему не обломится, и нехотя вернулся к деловому тону. — Назаров спустился через окно, чтобы тайно уйти от возможного наблюдения.

— Он вылез налегке. Документы не выносил. Отсутствовал меньше часа. Что можно сделать за это время?

— Немногое. Но если заранее подготовиться и все рассчитать…

— Мы думали, что Назаров снял проститутку и запудрил ей мозги, чтобы разыграть ложный ход с автобусом в Польшу. Но это не все. Она помогла ему обеспечить алиби на вечер пятого. Если есть алиби, должно быть преступление. Что произошло пятого июля в районе восьми вечера?

— Даже не знаю, — ответил Кирилл и тут же спохватился: — Умер Никита Бреусов, мастер по янтарю! Его тело нашли недалеко от Музея янтаря, куда он ходил за выручкой. А музей расположен рядом с гостиницей.

— Теоретически Назаров мог успеть сходить к музею и вернуться обратно.

— Помнишь, я рассказывал, что есть сомнения в естественной смерти Бреусова?

— Прокол в болевой точке.

— Да.

— Надо поговорить с его сотрудниками.

— Бреусов работал один.

— А продавщица из музея?

— Ее опрашивали. Она его знала постольку-поскольку. Он сдавал свои изделия на реализацию.

— Все равно. Узнай ее адрес.

— Это не проблема. Адрес есть в деле. Но у меня стойкое убеждение, что мастер не имеет отношения к секретному досье.

— Из-за ваших стойких убеждений вы и не нашли ничего семь лет назад. Надо цепляться за любую мелочь. — Я причесала волосы и зыркнула на отражение Кирилла в зеркале. — Ты будешь весь день валяться в постели?

Он тут же засуетился, озабоченно бурча про три оставшихся дня. Когда он был полностью одет, я спросила:

— Если Назаров успешно воспользовался веревкой пятого вечером, то что ему мешало проделать тот же самый путь в другое время?

— Окна не видно с улицы, — согласился Кирилл. — Назаров вешал на дверь бирку «Не беспокоить», телефон оставлял в номере, и мы думали, что он в отеле! А на самом деле… Вот сволочь!

— Не кипятись. Давай подумаем, когда он мог еще ею воспользоваться?

Коршунов ухватился за листки со схемой передвижения Назарова.

— Второе июля. Прилет. Музей янтаря. Разговор с женой. Он мог вылезти ночью! В первую или последующую. И спрятать досье где угодно. Зона поисков — целый город! — Кирилл в сердцах отшвырнул листки. Я подняла и выбрала с заголовком «5 июля».

— Мы не учитываем еще одну важную зацепку.

Коршунов вопросительно уставился на меня. Я продолжила:

— Запах машинного масла! Веселова назвала его Механиком. Ей показалось, что он только что выбрался из машинного отделения корабля. Где Назаров был пятого июля? — спросила я и сама ответила: — Сначала на почте, взвешивал лягушку. Потом вернулся в отель, обедал в ресторане и больше не выходил из номера, пока не заказал проститутку. Откуда же взялся запах?

— Между обедом и вызовом проститутки у Назарова было часа три с половиной.

— Он мог съездить в Балтийск к своему приятелю моряку и там подцепить запах?

— Маловероятно. Балтийск неблизко. Кстати, когда он был там накануне, то на корабль не поднимался. Это подтвердил не только Истомин, но и дневальные. Из чего следует, что четвертого июля в машинное отделение Назаров не спускался.

— Он сделал это пятого во второй половине дня. — Я развернула карту Калининграда и сразу увидела: — Вот! Морской порт! Совсем недалеко от центра города.

Мы переглянулись. Каждый понял друг друга. Я озвучила общую мысль:

— Надо ехать.

— Сразу после завтрака, — согласился Коршунов.

Ох уж эти голодные мужики. Война войной, а обед по расписанию.

Мы подъехали к проходной Калининградского морского порта. Зашли в помещение дежурных. Коршунов сразу же предъявил грозное удостоверение и потребовал:

— Где ваш начальник?

Двое дежурных косо смотрели на нас, пока один из них не соизволил ответить:

— На месте начальник.

— Отведите нас к нему.

Дежурный нехотя поднял телефонную трубку, ткнул в кнопку памяти.

— Иван Петрович, тут опять к тебе пожаловали… Угу. Ясно. — Он положил трубку, подошел к окну и указал пальцем. — Машину оставьте около проходной и следуйте вон туда. Двенадцатый кабинет. Только сначала я запишу ваши фамилии.

Когда с формальностями было покончено, мы протопали к административному зданию.

— Сазонов Иван Петрович, — сразу представился пухлощекий усатый начальник охраны порта, как только мы вошли в кабинет. — А ваше имя-звание?

За всех ответил Коршунов, представив меня капитаном.

— С проверочкой к нам? Или вопросики имеются? — прищурился Сазонов.

— Меня интересует, мог ли на один из кораблей в вашем порту пройти Олег Назаров. Имеется его фотография и даты возможного появления в порту.

— А кто он, с вашего позволения?

— Полковник СВР.

Сазонов вернулся к столу, нацепил на нос очки и раскрыл одну из папок.

— Существует Положеньице о режиме в морском порту Калининград. Вот раздельчик номер пять о «Порядке пропуска лиц на территорию (с территории) морского порта Калининград». — Говорил он вкрадчиво и обстоятельно. — Смотрим дальше. Пункт 44. «Правом прохода на территорию порта по служебным удостоверениям пользуются: руководители областной, городской и районной администрации; депутаты…» Так, так. А вот и про вас! «Должностные лица ФСБ». Так что имел право ваш полковник сюда пройти. — Он поднял взгляд и смотрел на нас поверх очков. — Хотите ознакомиться с документом?