более ранних документах, и находили ее то тут, то там, начиная с XII века. Несомненно, советники короля так или иначе знали о ее существовании. Но это в общем не имеет значения. Откуда бы эта формулировка ни пришла, следует отметить, что канцелярия неожиданно сделала ее частью своего обычного лексикона и не переставала использовать не только в последующие годы, но и вплоть до конца Средневековья.

Но, возможно, летом 1302 года такая мера стала неожиданностью. Отсюда и настойчивое подчеркивание древности этой меры: это ни в коем случае не какая-то новинка, а вполне известная и принятая процедура, даже если необходимость в ней не ощущалась в течение длительного времени. Через год после Куртре, летом 1303 года, все еще нужно было объяснять это выражение: "Давно не вспоминали, что во времена наших предшественников была такая большая необходимость, как сегодня, созывать армию путем объявления арьер-бана, на который всевозможные люди, как вы знаете, обязаны приходить без всяких отговорок"[231]. Нет уверенности в том, что все знали, о чем идет речь, когда вдруг увидели в письменном приказе формулировку by back-bench или by way of back-bench. Но смысл приказа короля был ясен: все должны встать в строй.

Введение понятия арьер-бан, было ловким ходом. Вопреки всем ожиданиям, катастрофа при Куртре, умело использованная королевской пропагандой, позволила завершить тридцатилетнюю эволюцию обязательности службы, увенчав ее окончательным обобщением обязанности служить всем жителям королевства, где бы они ни проживали, как в королевском домене, так и за его пределами, и независимо от их статуса: теперь все были только подданными короля.

Но тогда, в начале августа 1302 года, для многих еще не пришло время осмыслить это грозное утверждение королевской власти. Прежде всего, необходимо было противостоять угрозе фламандского вторжения. 8 августа король разослал большому числу баронов, как на севере, так и на юге, письма с предупреждением о "всеобщем призыве по всему королевству путем сбора армии и арьер-бана" и требованием прибыть в Аррас в указанный день, "по любви, которую вы питаете к нам и к королевству", а некоторые князья Империи, такие как граф Эно, были включены в список адресатов, поскольку они получали от короля пенсию[232]. Таким образом армия, собранная в сентябре, была, возможно, самой большой за все время правления Филиппа Красивого. Согласно Grandes chroniques de France (Большим французским хроника), это было "100 раз по 100.000 и 40 раз по 40.000" воинов, то есть очень много[233]. Chronique artésienne (Артуасская хроника) говорит о 16.000 человек, что, несколько более соответствует действительности. Помимо великих баронов, которые были представлены массово, состав армии можно восстановить благодаря нескольким сотням расписок, которые избежали пожара в Счетной палате. Разбросанные по разным архивам, они дают нам имена нескольких сотен воинов, сопровождаемых свитой или служивших в одиночку. Если мы суммируем все данные, то получим следующие цифры:

1) 74 барона и баннерета, возглавлявших 445 рыцарей и 2.028 оруженосцев (в среднем 6 рыцарей и 27 оруженосцев на баннерета и 4–5 оруженосцев на рыцаря).

2) 304 простых рыцаря, еще 18 рыцарей и 1.175 оруженосцев (то есть чуть меньше четырех оруженосцев на рыцаря).

3) 1.097 оруженосцев, и следом еще 176 других.

С учетом того, что некоторые имена указаны дважды, это дает в общей сложности 841 рыцаря и 4.393 оруженосца, хотя, конечно, нет никакой гарантии, что все расписки сохранились. К этим цифрам следует добавить численность королевского Двора и свиты великих баронов, таких как граф Валуа или герцог Бургундский, которые не фигурируют в сохранившихся расписках, а это по крайней мере, несколько сотен человек, что предполагает наличие особенно многочисленной кавалерии, около 6.000 или 7.000 латников. Прелаты, города и аббатства также были призваны предоставить свои обычные контингенты пехотинцев. Если ограничиться только кавалерией, то следует отметить факт того, что воины дали расписку, означающий, что им заплатили. В конце концов, можно было надеяться, что серьезность сложившейся ситуации приведет к тому, что дворяне согласятся служить бесплатно. Но Филипп Красивый не стал рисковать.

Кампания 1303 года

Несмотря на массовую мобилизацию дворянства королевства, Филипп Красивый отказался от войны с фламандцами. Воспоминания о Куртре были слишком свежи и король решил распустить армию в начале октября 1302 года.

Однако, как и после созыва армий для Фуа и Наварры тридцатью годами ранее, одной из первых мер, принятых королем по возвращении в Париж, было наложение штрафов на тех, как дворян, так и недворян, которые, имея достаточный доход, на службу не явились[234]. Наложение штрафов, преследовало, прежде всего, цель укрепить авторитета короля, пошатнувшийся после поражения, и конечно же пополнение казны. Тем не менее, прагматизм возобладал. Граф Родеза явился по вызову, посланному ему королем, в замен Филипп Красивый отменил штрафы, наложенные на вассалов графа, которые не все явились на службу. Как мы видим, формулировка "по обязанности или по арьер-бану" уже была принята всеми, и даже на Юге арьер-вассалы больше не могли уклониться от призыва в армию короля[235].

Уже в конце 1302 года велись разговоры о будущей кампании, запланированной на весну следующего года. Во всех округах были мобилизованы вассалы и все дворяне, а прелатам и добрым городам также было предложено выставить контингенты, которые они были обязаны выставить. Теоретически, все трудоспособные мужчины теперь были обязаны служить, но инструкции короля для бальи по призыву в армию было тщательно прописано: "Следите за тем, чтобы города были достаточно обеспечены ремесленниками, такими как кузнецы, пекари, портные и другими необходимыми профессиями без обмана; и будут оправданы [освобождены от службы] все те, кто по бедности не может купить доспехи, а также пахари и виноградари, которые честно живут трудом своих рук; и намерение наше таково, что те, кто не достиг восемнадцати лет, или прожил более шестидесяти, и не могут явиться, были заменены другими, сообразно их состоянию"[236]. Короче говоря, мобилизации подлежали практически все, но исключения настолько многочисленны, что практическая сфера применения созыва арьер-бана кажется ограниченной, и король намеревался не столько собрать огромную армию, сколько подтвердить возможность того, что он может это сделать. С практической точки зрения, он также искал источники дополнительного дохода, ведь все, кто не пошел в армию, должны были платить субсидию. Военная служба и налогообложение шли рука об руку.

Первоначально запланированное на 30 апреля 1303 года, начало кампании было перенесено на 15 июня, а затем на середину августа. Король объявил о своем прибытии в армию, а затем несколько раз его откладывал. На самом деле, при формировании армии начинала нарастать путаница. Становилось все труднее определить, по какому принципу рассылать повестки. Более того, рыцари и оруженосцы, похоже, реагировали на вызов очень медленно. 5 августа бальи попросили ускорить сбор и отправку людей, которые должны были быть в Аррасе к 15 августа. В тот же день король приказал более чем двумстам баронам и сеньорам подчиниться его призыву. Следует ли из этого заключить, что эти 200 самых важных в