Я ему:

— Начальник, не доводи до греха! Остынь!

Ох, думаю, добром не кончится это дело. Решил — пусть только сунется, уложу. Если сам не нарвусь — Матвей мужик резкий.

Тут сверху в ладоши захлопали. И голос хозяйский:

— Ну будет, Матвей Прокофьевич, будет! Молодцы, повеселили.

А это хозяин, господин Филинов, на балкон выйти изволил. Стоит в халате, видом любуется. В ладоши похлопал, лениво так, кивнул капитану и назад — в кабинет к себе ушёл.

Матвей сплюнул на снег, сказал:

— Напугался, салажонок? Не бойся, это шутка была. Проверить тебя хотел.

Я улыбнулся, кивнул — типа, понял, не в обиде. А сам смотрю — глаза у начальника моего злющие до крайности. Не смешно ему вообще ни разу. Волком смотрит капитан.

То ли он эльвов ненавидит со страшной силой, то ли ещё что. Но я понял — добра от нового начальника не жди.

* * *

"Тысяча двести двадцать четыре… Тысяча двести двадцать пять… Тысяча двести двадцать шесть… Каретный сарай. Тысяча двести сорок, поворот… Тысяча…"

Сколько я накрутил шагов вокруг особняка нового хозяина, пока считать не начал, трудно сказать.

Дом только с фасада кажется пафосной штучкой, позади него всё как положено: и конюшня, и каретный сарай, и домик для прислуги. Всё небольшое, аккуратное, но оно есть — куда без этого. Подземных гаражей тут пока не придумали, а лошадь держать в подвале или, скажем, на верхнем этаже — такое себе занятие.

Новый начальник — Матвей Прокофьевич, помахавшись со мной, маленько успокоился и дал указание обойти территорию. Всё осмотреть, проверить, изучить. Чтоб потом с закрытыми глазами, даже в самой полной темноте и на ощупь не перепутать.

Как он сказал: "Глаза повыбьют, а чтоб всё одно видел!" И до темноты велел не возвращаться.

Ладно. Он начальник — я дурак. Буду я начальник — он станет дурак. Но до этого дожить надо.

Совсем стемнело. Ткнулся я лбом в угол конюшни (двадцать пять шагов на север, поворот на девяносто градусов, ещё тридцать семь шагов), постоял немного. Хватит. Пора на боковую. Мне эти сараи и нужники теперь в кошмарах будут сниться.

Место для ночёвки мне отвели в господском доме. Управляющий во время экскурсии растолковал, что обычная шелупонь в домике отдельном живёт. Есть ещё домишко для орков и гобов — они тоже здесь имеются, на конюшне и для тяжёлых работ. Живут отдельно от людей, совсем с краю. Ну а те слуги, что рангом повыше — те к хозяевам поближе. Личный слуга, доверенная служанка и личный охранник.

До личного охранника я пока не дотянул, нет мне ещё полного доверия. Но с простым народом надо дистанцию держать, ибо охранник — лицо особо доверенное и к хозяйским делам допуск имеет.

Короче, опять я стажёром стал. Только теперь у частного лица.

Добрался до своей каморки — она на первом этаже оказалась, под лестницей — и спать завалился.

Проснулся резко — шум какой-то. Совсем рядом. А мне муть снилась всякая, про мою Верочку — что она, вся такая красивая в передничке горничной, пыль с рояля сметает. А господин Филинов её ухватил и лапает… по всякому. Подскочил я на лавке, со сна так и подумал, что Верочка кричит.

Выскочил из каморки своей — мама дорогая!

Нет, это не Верочка с хозяином. Большое, мохнатое, страшное. Прёт на меня, ревёт так, что стены дрожат.

Честно, я едва в подштанники не наложил от испуга. Медведь. Здоровый такой, косматый, глаза горят, рычит страшно. А у его ног женщина съёжилась, руками голову закрыла и визжит так, что медвежий рык заглушает.

Если бы я до этого не видел, как наш гоб в собаку перекидывается, точно бы обосрался. Но если другой человек от испуга столбом стоит, мама выговорить не может, то я только злее делаюсь.

Вот и сейчас — смотрю, а медведь-то не настоящий! По шерсти искры синие прыгают, вроде блох, но не блохи, а вроде тех, когда мы с гоблиншей колдовали. Лечили друга моего. У неё тогда ладонь прозрачная стала, и синие искорки так же прыгали.

Магия! Не зверь это, а мираж, иллюзия. Обман.

Пригляделся, вижу — медведь немножко просвечивает, и сквозь шкуру мохнатую виден силуэт вроде человеческого. Только плечи очень уж широкие, шея короткая, и голова как чугунок. Орг, вот кто это!

А медведь поддельный меня увидел, на дыбы поднялся, лапы растопырил, пасть разинул — вот-вот сожрёт. Пасть огромная, глаза как фары, жуть жуткая. Хоть и мираж, а страшно до дрожи.

Ну, я портки подтянул, шагнул к нему. Он ревёт, ко мне лапы тянет, когтищи растопырил, а я руку в пасть разинутую сунул и за язык его ухватил.

Это со стороны кажется, что за язык. Пальцы схватили нос орочий, что внутри призрачной головы медвежьей прятался. Ухватил я орка за нос и давай крутить. "Сделать сливу" — называется.

Попытался он вырваться, а я держу крепко. Ещё для верности шагнул вплотную и за ухо другой рукой цапнул.

Ну орг не стерпел, обхватил меня и давай дубасить, по спине и по плечам. Со стороны, наверно, зрелище что надо: чувак в одних подштанниках медведю голыми руками пасть рвёт. А я прижал орга к стенке и шепчу, тихо, чтобы только он слышал:

— Ты на кого хвост пружинишь, желтопузый? Старшую кровь не признал?

Это я наудачу бросил: вспомнил, как наши гоб с оргом Альфрида боялись и уважали. Да ещё в учебнике, что я пигалице подарил, об этом намекали. Что прибыли орги и гобы вслед за эльвами, и были они их ниже — как слуги или вассалы.

Сработало. Орг как услышал, что я сказал, затрясся весь, колотить меня перестал. А иллюзия пропала.

Косматая шкура на клочки распалась, в воздухе растаяла, как дым. Лапы, когти, морда огромная с горящими глазами — всё исчезло, только орг остался. Один из слуг, что живут в отдельном домике во дворе, сразу видно.

Отпустил я его.

Женщина, что на полу у лап фальшивого медведя дурью кричала, руки от лица отвела, улыбается. А это одна из девушек-служанок оказалась. В одной ночнушке, ноги голые, коса растрёпана, рот до ушей. Смешно ей.

Смотрю — а за медведем вся компания собралась. Тут и лакеи, и служанки, и даже господин Филинов. Но тот на лестнице стоит, за перилами, вроде нет его. Но тоже ржёт как конь.

Отряхнул я руки, говорю:

— Весело тут у вас. В следующий