и сгреб блинчики в большую миску с отбитым краешком.

Снял сковороду с плиты и закрыл глаза.

Она была здесь. Его ученица. Конечно, он сразу ее почувствовал. И, конечно, не подал виду. Наоборот, он ощутил тогда, как спина напряглась и кровь быстрее побежала по венам.

Охотник совсем не хотел, чтобы Лина застала его за этим занятием. Это было глупо. Но одно дело

сварганить на скорую руку котелок похлебки, а совсем другое — печь сладкие пышные блинчики.

Не к лицу это охотнику. И вовсе он не должен ей объяснять, что прибегает к этому средству в редких случаях.

Конечно, не должен.

И тут охотник понял, что взялся за эти блины на самом деле из-за нее, иномирянки.

“Одинокий меня возьми…” — Виль скривился и разозлился на себя, сжав кулаки.

Девушка же. Девушки любят сладкое. Это он все еще помнил.

Виля окатило жаром.

Что с ним творится?

Нет, завтра же он отправится к веселым девочками в ближайший поселок.

Виль встал и с силой швырнул массивный стул в покрытую сажей стену.

“Отлично начинается день! И стоило только медитировать над этими блинами?” — он с отвращением посмотрел на полную миску аппетитно выглядящей выпечки и выбросил все в мусорное ведро.

Глава 42

Лина только-только закончла уборку. Начерно, конечно, начерно. За один раз заброшенную комнату привести в божий вид было сложно.

Девушка сдула со лба прилипшие потные волосы, которые вывалились из сделанного наспех высокого хвоста а-ля охотник.

“Обрежу! Вот прямо сейчас пойду к нему, и попрошу. А что? Закончил он свою готовку ведь? Я тут сколько морочусь уже”, — Лина с размаху села на постель. Постельное белье и покрывало она давно сняла и отправила прямиком в ту же бочку, в которой мылась.

Ничего похожего больше на глаза не попалось. Скорее всего, в этой бочке тут и стирают. Но вот только кроме куска вкусно пахнущего цветочного мыла Лина ничего в ванной не нашла.

“И чем они тут стирают белье?” — пожала девушка плечами.

“ Нет, надо идти вниз. И толком все наконец узнать. Пусть расскажет. А то молчит, постоянно молчит. Не мастер, а молчун на мою голову”, — Лина нахмурилась.

Неожиданно раздался глухой удар, да такой, что стены в комнате затряслись.

Лина подскочила, протянула руку и коснулась синго.

Синго тотчас взвился в воздух и обвился вокруг ее талии.

— Умница ты моя, — прошептала Лина и, схватив в правую руку меч, кинулась вниз.

Звук шел оттуда.

“Неужели началось?” — из спутанного клубка мыслей выбилась одна. Эти твари пробрались сюда!

Или все-таки землетрясение?!

Божечки-и..” — простонала Лина, врываясь в кухню.

Виль резко обернулся и родовой меч тотчас оказался у него в руках.

Лина резко остановилась:

— Они прорвались, да?!

Она со страхом смотрела на мастера, все еще не снявшего передник, который давно просил стирки.

Грудь ее в наспех застегнутой рубашке высоко вздымалась. Длинные волосы выбились из хвоста и разметались по плечам.

Охотник сглотнул и опустил меч.

— Нет, ученица. Ложная тревога, — нехотя произнес он и перевел дух.

— Но я же слышала…Удар и… стены тряслись, — Лина растерянно опустила свой меч.

Виль неловко ухмыльнулся:

— Стул под ноги попался. Не вовремя, — добавил он и резко вышел из кухни.

Лина недоуменно посмотрела на охотника и перевела взгляд на останки массивного стула, который валялся у стены, разбитый в щепки.

“Ну он дает…” и крикнула Вилю вслед:

— Мастер… А как же завтрак?

Охотник глухо ответил:

— Котелок на плите.

Лина вздохнула. Ложная тревога? Ее отпустило и вдруг начало трясти. Руки задрожали. Лина брякнулась на оставшийся в живых стул и положила рядом меч.

“Ничего не понимаю. Он что, с цепи сорвался? И где же блинчики…” — девушка повела носом.

Блинчиками все еще пахло.

“Неужели слопал все один?”, — обидная мысль пронзила, воткнувшись острым ножом в самое сердце.

Лина вздохнула и пошла к плите. А что ей еще оставалось? Ну, слопал и слопал. В конце концов, сам их пек. Так что…

Девушка наложила себе в глубокую, помятую с одного бока миску уже поднадоевшую похлебку.

— Эхх, не досталось нам с тобой блинов, да? — Лина коснулась синго.

“Точно, говорю уже с ним как с питомцем”.

“Но куда же этот Виль так быстро убежал? Мне же так много нужно у него спросить. Да и попросить”, — девушка вздохнула и отправилась мыть миску.

Дошла до рукомойни и вдруг нахмурилась. Стоявшее рядом помойное ведро было выдвинуто и из-под плохо закрытой крышки тянуло ими. Блинчиками.

— Ох… Так вот они где, — понимающе протянула Лина. Наверное, подгорели. Комом вышли.

Лина не поленилась и подняла крышку. К ее удивлению, блинчики были в меру румяные и ровненькие.

“Да вроде нет. Хорошие блины-то. С ума он, что ли сбрендил, такие блины в помойку кидать!

Нет, я никогда не пойму этих мужиков”, — заключила девушка и закрыла ведро крышкой.

Блинов ей было жалко до слез. А еще Лина не знала, как ей сейчас подступиться к Вилю. Вопросы, которые она хотела ему задать, жгли изнутри. Чья это комната и где же та девушка, что жила в ней?

И…вообще, почему в этом доме, форпосте этом, нет никого больше.

Неужели и правда никаких охотников больше не осталось?

Но Виль так странно себя ведет…

Неожиданно дверь распахнулась и на пороге появился мастер. Он был одет с иголочки. Новейшие кожаные черные штаны обтягивали его длинные ноги. Жилетка с множеством карманов чуть не лопалась на широкой груди мужчины. А под жилеткой, — Лина не поверила глазам, — под жилеткой была надета когда-то кипенно белая рубашка с натуральным жабо.

Правда, сейчас она была слегка желтоватой, но сам факт!

Лина сглотнула неизвестно откуда взявшийся в горле ком и неожиданно выпалила:

— На свидание собрались, мастер?

И тотчас закрыла ладошкой рот, с ужасом глядя на внезапно побагровевшего Виля.

Охотник поперхнулся и почувствовал, что глубинная ярость того и гляди выплеснется наружу. Одинокий! Он теряет контроль. Да с тех пор, как эта несносная иномирянка появилась здесь, он сам себя не узнает.

Виль прищурился:

— Не забывайся, ученица, — желваки заходили на его скулах.

— Пока ты здесь, я твой мастер. Впрочем, — он обернулся, уходя, — Я им останусь всегда.

“Я идиотка. Полная”, — подумала Лина и прищурилась в свою очередь:

— В смысле, всегда? Мы с вами что, неразделимое целое? — в груди стало вдруг горячо, и девушка почувствовала, как внутри неё разгорается самый настоящий огонь.

Виль тотчас ощутил колебания