Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Урок усвоен, — кивнул я.
— А матушке верь, — покачал на меня тем же пальцем Александр. — Урок мы с нею тебе и преподали. Хорошо, что ты понял.
Покивав, я взял быка за рога:
— Дела не ждут, а я связан по рукам и ногам. Мне нужны полномочия и ваше одобрение.
— Расскажи, что делать собрался, а я подумаю, — подарил мне Император отеческую улыбку.
— Да, папа, — улыбнулся я в ответ. — План у меня большой, но простой. Итак…
Глава 14
Монолог иссяк к четырем часам утра. За это время мы успели перекусить, дважды выпить чаю и очень устать. Александр — потому что болен, мы с мамой — потому что весь день на ногах. Я устал меньше — молодой же — но горло от многочасовых речей начало саднить. И очень, очень нервно — выслушает меня царь-батюшка, охренеет от масштабов перемен в стране и мире, и от греха подальше сошлет на окраины, начав спешно воспитывать из Миши нормальную, склонную к спокойному ожиданию штурма Зимнего силами будущей Красной армией, замену. Когда я замолчал, Александр взял пару минут на размышления и грустно вздохнул:
— Убьют тебя, Георгий.
— Попытаются, — кивнул я.
Подумав, царь заметил еще одну сложность:
— Одной большой войной дело не кончится — Германия и САСШ после первой наберут очень большую силу.
За Японию Александр не переживает — Муцухито при любом раскладе попытается вонзить мне нож в спину в последнюю очередь, и то только если его в угол загнать, а этого я не допущу.
— На вторую большую войну рамочный план у меня тоже есть, — признался я.
Хрюкнув, Александр признался:
— Даже не сомневаюсь.
Вздохнув, он придавил меня взглядом и выразил свое мнение:
— Ты собрался играть с огнем.
— Я собрался низвергнуть его на головы наших врагов — внешних и внутренних, — поправил я.
— Саша, ты… — поняв, к чему все идет, Императрица поджала губки.
— Я! — перебил ее Александр. — Ты не видишь, как складно получается?
— Страшно, — призналась Мария Федоровна, начав намокать глазами. — Несчастная, невыносимая, противная, противная эпоха!
— Уникальная эпоха, — поправил я. — Предоставляющая редчайшую историческую возможность — малой ценой изменить мир так, как нужно нашей Империи.
— По-твоему это — «малая цена»? — изумилась мама.
— Конечно, — пожал я плечами. — Потому что альтернативой моему плану станет гражданская война с развалом России и вторая большая война, готовиться к которой придется не как нам сейчас — в нормальных условиях, а восстанавливая страну из руин. Миллионов пятьдесят наших подданных под это дело за половину века в землю закопать придется. Это в лучшем случае.
— Это будут уже не наши подданные, — скривилась Дагмара.
— Удивительный вы человек, мама, — вздохнул я. — Я вам про кровавый коллапс страны, Императрицей которой вам выпала честь быть рассказываю, а вы уже сейчас, когда все нормально, готовы сдать ее без боя и откреститься — всё, не ваши подданные.
Мамино лицо испортил некрасивый оскал:
— Если чернь поднимает руку на законного правителя, она достойна только презрения и виселицы! Даже если ты окажешься прав в том, что она способна встать против нас вместе с армией и флотом, Европа сразу же объяснит им их место, вернув трон законному правителю, как это сделали твои предки!
Бывают люди, которым очень нравится жить в своей уютной выдуманной реальности, и, похоже, у нас здесь именно такой случай. Лицо Александра было непроницаемым — предоставил нам разбираться самим.
— Мама, троны окружающим Францию королям возвращали с единственной целью — создать вокруг республики «санитарный кордон», чтобы республиканская зараза как можно меньше тревожила нормальные монархии, — спокойно объяснил я.
Вода камень точит — как не убегай от вкладываемых мною в Августейшую головку раздражающих мыслей, они все равно никуда не денутся, делая свое черное дело.
— Их возвращали, потому что твои деды и отец считали это своим долгом! — предпочла она идеализм материи.
В рационализм Николая I я верю, а вот Александр — тот да, реально мог на полном серьезе «законность» восстанавливать.
— Дагмара, у меня долг всего один, — попросил не обобщать царь. — Заботиться о благе Империи. В Крымскую войну мы всем свой долг простили. Падем — никто нам помогать не станет: растерзают Империю на куски, а остатками посадят править Парламент с ручными Петрушками.
— Так, — охотно согласился я.
Попытаются как минимум.
Александр снова придавил меня взглядом:
— По-твоему, правитель из меня никудышный, а реформы мои дырки от бублика не стоят.
Опасный момент — кому понравится, когда его многолетний труд обесценивают?
— Вовсе нет, — покачал я головой. — Я бы оценил вас так, папа — «неплохо в сравнении с другими Романовыми».
Александр насмешливо фыркнул и поморщился — дернулся, больно.
— Саша, наш сын — совершеннейший либерал! — воспользовалась паузой Императрица. — Все твои усилия по наведению порядка Георгий хочет обернуть прахом!
— Ты не поняла, любимая, — улыбнулся Александр жене. — Георгий настолько не либерал, что собирается приставить к каждому крестьянину урядника, к тому — молодчика из Комитета Государственной Безопасности, а за ними обоими будут приглядывать такие же, но из центрального аппарата.
— Идеально, папа! — восхитился я пониманию.
— Образование? — продолжил Император объясняться с Марией Федоровной. — Свобода слова? Как ты там говорил? — покосился на меня, чтобы лишний раз не крутить головой.
Даже это больно. Очень жалко царя — кто вообще такой участи заслуживает?