Фамилия Русиновых считает своих предков выходцами из Москвы во второй половине XVIII столетия, а фамилия Макаровых из Кольских мещан упоминается по церковным росписям в начале 1820-х годов.

Есть предание, что Петропавловская церковь была разобрана, сплавлена в Поной, поставлена здесь и существовала до 1798 года, когда указом Консистории от 28 июля за № 1228 разрешено было разобрать по ветхости старую церковь Петра и Павла и построить новую. По преданию, было чудо при сплаве церковного леса и икон. В 10 верстах выше села есть на Поное так называемый Большой порог, в который спускают лес по одному бревну, а лодки спускаются на веревках. Когда плоты с церковным лесом и иконами доплыли до этого порога и их хотели на другой день разбирать и спускать по одному бревну, ночью, перед самым утром в сонном видении явились апостолы Петр и Павел кормщику, не велели разбирать плотов, разбудили и сказали, что «на реке тихо» и велели плыть скорее со всем народом. Они проплыли по этому порогу благополучно.

Рассказывают еще другой случай. Церковь хотели поставить ниже села на довольно возвышенное место (здесь стоит ныне крест) и сплавили лес туда, но на другой день утром нашли весь лес в плотах выше деревни, у того самого места, где теперь стоит церковь. Там и решили ее поставить.

В 1710 г. (по моему мнению — 1711) в первый раз упоминается церковь Петра и Павла (список с указа от 13 января 1710 г. от архиерея Варнавы Андриану). Затем эту церковь указом от 1726 г. на имя Андриана разрешено перекрыть новым тесом «по причине давнего строения церкви» «Кольского уезда вотчины Воскресенского монастыря Понойской волости священнику Андриану да церковному приказчику».

Указ Консистории от 16 июня 1778 г. на имя «священника Луки Андрианова по просьбе его с прихожанами»: разрешено поправить церковь. Следовательно, в это время Понойская волость и церковь была самостоятельным приходом.

Указ Консистории от 28 июля 1797 г. на имя священника Ивана Андрианова с причетниками и прихожанами: велено церковь разобрать и построить новую. 1759 г. — священник Филипп Андрианов с прихожанами. Указ 1818 г. — священник Андрей Андрианов; 1819 г. — священник Дамиан Андрианов.

Другая церковь Успения в первый раз упоминается в 1712 г., сгорела в 1753 г., в 1759 г. разрешено вновь строить, в 1776 она освящена, а в 1817 г. сгорела вновь и более не восстановлена.

Всех священников по синодику или помяннику, служивших в храмах Петра и Павла и Успения, записано 32, и кроме их самым первым упоминается «Схиеромонах Евфимий». Но из 32 лиц упоминаются с 1710 г. по документам 14 до настоящего времени (следовательно, 18 служили с 1498 г. до 1710).

Андриановы священствовали после Андриана (1710—1716, раньше и позже) до 1825 г., так что род Андриановых поминается здесь старожилами и считается прирожденным понойским из веков. От этого рода крестьяне Андриановы, считающие себя потомками священников. Далее: 2) сын Андриана Филипп 1727—1762 г.; 3) сын Филиппа Лука 1762—1797; 4) сын Луки Иван 1797—1808; 5) сын Ивана Андрей 1808—1819; 6) Дамиан Лукин Андрианов 1819—1835; 7) Заринский; 8) Алексеевский; 9) Гавриил Васильевич Гурьев до 1854 г.; 14) Николай Иванович Шмаков; 15) Николай Николаевич Шмаков.

Урядник Михаил Яковлевич Юшков. Из веков существует положение отдавать из забору в р. Поное праздничные дни: 24 июня (если забран забор — иногда только к 29.VI), 29, 20 июля, 1 августа, 6 августа, 15 августа, 29, 8 сентября и 14 сентября. Эти дни считают церковными днями и что попадет в забор считают церковным и тут же продают желающим. Вырученные деньги получает заборщик и хранит их у себя до расчета; когда усчитают заборщика, деньги передают старосте. Прежде старосте не передавали, а с общего согласия употребляли на постройки и поправки церкви и церковных домов. Причт даже не знал количество этих денег. Но крестьяне не употребляли на себя. Выручалось свыше 100 р., но только в промысловые годы. Это крестьяне считают своей добровольной жертвой в церковь и считают себя вправе распоряжаться по своему усмотрению. 1886 г. — 50 р., 1887 г. — 35 р., 1888 г. — 40 р.

Причт владеет семейной тоней «Попова лахта». Она дает главный доход, почти единственный: 200—300 р. на причт в год. Был и документ на владение тоней, но сгорел в 1797 г. Он упоминается в консисторских клировых ведомостях за 1817 г.

В 1800 г. считалось жителей мужчин 15, женщин 22, дворов 5. В 1888 г. считалось жителей мужчин 89, женщин 93, дворов 44. Много переселилось лопарей с Терского берега: Варзуги, Чапомы и пр. Увеличивание населения отмечено до начала 50 годов, а затем остановилось.

Никуда не ходят для торговли, и нет ни одного судна. Приходят сюда суда с Мудьюги и из Золотицы забирать семгу, приходят и из Кузомени. Особенно много бывает судов за семгой осенью, во время «поездовки» по реке. Эти мелкие торговцы продают дешевле, нежели торгующие здесь постоянно Заборщиковы и Норкины.

Народ — не предприимчивый и не бойкий, неподвижный. Промысел звериный — торосовый, по 5 человек на «лодку» (не карбас). Чужие понастроили амбары и избы в 10 верстах от Поноя, в так называемой «Сокольей лахте», где находится гавань для стоянки судов. Многие находятся в кабале у местных торговцев, приезжающих в Поной. Только с 1888 г. начинают шевелиться: один крестьянин свез на пароходе в Архангельск несколько пудов семги.[724]

А. В. Марков

ОТЧЕТ О ПОЕЗДКЕ В ГУБЕРНИИ ПЕРМСКУЮ И АРХАНГЕЛЬСКУЮ ЛЕТОМ 1909 г.

Представляя Отделению русского языка и словесности Императорской Академии Наук отчет о своей поездке летом 1909 года, я прежде всего считаю своим долгом выразить Отделению глубокую благодарность за оказанное мне материальное пособие для поездки.

Главною целью моей поездки летом 1909 г. были розыски былин в тех местах Камско-Уральского края, где в XVIII в. был составлен сборник Кирши Данилова. В XIX ст. в этом крае было записано всего несколько былин, никто из исследователей не заглядывал сюда с специальною целью собрать остатки былинной традиции, и потому у меня явилась мысль обследовать именно этот край. Я выехал из Москвы 24 мая на Нижний Новгород. Местом первой остановки я выбрал с. Пьяный Бор, на Каме, на границе между Елабужским уездом Вятской губернии и Мензелинским Уфимской губернии. Я надеялся найти здесь былины потому, что в 80-х годах XIX столетия несколько былин было записано Пальчиковым в селе Николаевке, Мензелинского уезда, отстоящем от Пьяного Бора на 40 верст. Но, очевидно, Пальчиков записал последние остатки былевой поэзии. В записях его встречается между прочим былина об Алеше Поповиче; в Пьяном Бору я